Он замолчал, погрузившись в неприятные воспоминания. Герцог снял свой плащ и накинул на плечи магистра.

– После этого помню только отрывки, – продолжил Аллан, благодарно кутаясь в тёплую ткань. – Подвал, полный клеток с… с чудовищами. Людей в чёрных одеждах. Боль… О-о, её я не забуду никогда. Когда эти нелюди вливали что-то в мои вены, мне казалось, я горю заживо – так больно мне было. И голос, постоянно произносящий странные заклинания. А потом я начал перевоплощаться, – продолжил Бёрч, глухо сглотнув. – Сперва появилась чешуя, затем изменились кости, и однажды утром я проснулся… другим. Я стал… кем я стал?

– Мутантом, – честно ответила я. – Орден экспериментировал с эликсирами трансформации, пытаясь пробудить древнюю кровь. Они превратили вас в нечто среднее между человеком и драконом.

– Что?! Драконом? – он посмотрел на свои руки, всё ещё покрытые редкими золотистыми чешуйками. – Но зачем…

– Им нужна была магическая мощь разумных ящеров, – кратно объяснил герцог. – Но все детали потом. А сейчас отдыхайте, друг мой. Скоро мы отправимся в Краунхейвен, где вы получите необходимое лечение.

Следующие часы прошли в работе. Мы помогали раненым, перевязывали, успокаивали. Я и Кэнсин пускали в ход наш магический дар – сращивали глубокие порезы, переломы, останавливали кровотечения.

И если через полчаса акацукиец исчерпал свой магический резерв, то в моём энергия буквально бурлила.

Принца Аларика, всё ещё погружённого в сон, поместили в карету с охраной, усиленную защитными заклинаниями. Его раненую руку я обработала и перевязала, даже врагам полагается медицинская помощь. Король распорядился доставить младшего брата в столицу. Его Высочество ждал суд.

Вечером того же дня наш кортеж уже двигался по дороге в столицу. Я ехала в одном экипаже с Аоки и Кэнсином, глядя на проплывающие мимо поля и леса, тронутые осенней позолотой. Погода испортилась, накрапывал мелкий дождь, а ветер срывал последние листья с придорожных деревьев.

– О чём думаете, Белла-сама? – тихо спросила Аоки.

– О Максе, – честно ответила я. – Гадаю, помнит ли он меня?

– Даже если нет, – вмешался Кэнсин, – вы найдёте способ обо всём ему напомнить.

Я благодарно улыбнулась, такая вера в мои способности дорогого стоила. И тем не менее внутри грызла тревога. Если легенды не лгут, и драконы при возрождении действительно теряют память о прежних жизнях, то Макс забыл меня. Забыл нашу любовь, наши планы, всё, что мы пережили вместе.

Но…

В этот раз ведь всё было иначе, не правда ли? Он не умер, не исчез. Не возродился где-то там, в недрах загадочной горы Вечности, в другой части света. Он перевоплотился в могущественное существо тут, прямо перед моими глазами.

А значит, высок шанс, что в этот раз всё может быть иначе.

Карета катилась по мокрой дороге, колёса разбрызгивали лужи, а я смотрела на хмурое небо, туда, где за облаками скрывался восток, и думала о золотом драконе, летящем навстречу солнцу.

Глава 48. Мастер Хармон Болд

Я стояла у окна, наблюдая за тем, как медленно падают первые снежинки. Они кружились в стылом зимнем воздухе, похожие на крошечные звёзды. В моей прошлой жизни на Земле я практически не любовалась снегопадом. Вечная спешка, работа в больнице, дежурства, короткие редкие встречи с друзьями и родными… А сейчас, будучи в чужом мире, впервые по-настоящему наслаждалась этой чарующей красотой.

Первый снег в Карунхейвене был для меня особенным, куда белее земного, воздушнее, чище, а ещё… будто пронизанным магией. Хотя, возможно, так оно и было. Что-то меняется в окружающей нас действительности, едва-едва на грани восприятия, но эти перемены точно были.

Тихий скрип двери оторвал меня от созерцания: мастер Хармон Болд вошёл в свой кабинет.

Высокий, под два метра ростом, шестидесятилетний бородатый инженер, при знакомстве отнёсся ко мне крайне осторожно, но вот уже около часа как мы начали обсуждение важного для меня проекта, и его отстранённость постепенно сменилась крайней заинтересованностью.

Мужчина прошёл к столу, поставил две увесистые кружки с горячим чаем на специальные подставки и приглашающе повёл рукой:

– Лария, супруга моя, пригласила вас отобедать у нас, она будет рада, если вы согласитесь, – смущённо проговорил он.

– Не откажусь, – улыбнулась я, возвращаясь на своё рабочее место.

Мы склонились над чертёжным столом.

– Представьте себе вращение со скоростью примерно четыре с лишним тысячи оборотов в минуту, – сказала я. – Оптимально для сверления зубной эмали, достаточно быстро, чтобы обеспечить эффективность, но не настолько, чтобы вызывать чрезмерный нагрев.

Болд поднял взгляд от моих чертежей. В его светло-карих глазах мелькнуло уважение.

– Интересно, весьма интересно, магистр Элисон, – произнёс он, задумчиво поглаживая седеющую бороду. – Древний мир, если верить летописям, знавал немало инструментов для сверления камня, дерева, а вы предлагаете сверлить, ха, зубы!

К мастеру я пришла со своими неказистыми рисунками и крайне общими описаниями того, что в итоге я хотела получить.

– Система, которую вы тут расписали, вполне логична. Удивительно, вы ведь всего лишь лекарь, человек далёкий от механизмов, – сам себе покивал собеседник. – А вообще, энергия магического кристалла, если всё правильно сделать, в этом конструкте станет преобразовываться… – он посмотрел на мои записи, – в «ротационное движение», – вслух прочитал он, водя мозолистым пальцем по системе шестерёнок, схематично мной изображённой.

– Именно. Передаточное отношение здесь критично. Главное препятствие – зубная эмаль. Это самое твёрдое вещество в человеческом теле. В моей стране бормашины используют металлические или алмазные наконечники.

– Алмазные? – его глаза загорелись весельем. – Драгоценные камни для сверления зубов? Расточительно на мой скромный взгляд.

– Зато эффективно, – не сдержала ответной улыбки я. – Впрочем, для начала сойдёт закалённая сталь с особой формой режущей кромки. Важно другое – возможность контролировать скорость и глубину проникновения. Видите эту педаль? – я показала на нужную деталь. – Лекарь сможет управлять скоростью вращения бора, нажимая на неё сильнее или слабее…

Хармон Болд оказался поразительным человеком. В свои шестьдесят с лишним он сохранил юношеский энтузиазм и острый, пытливый ум. Создатель первого в Альбирионе парового локомотива, он славился своими инженерными решениями по всему королевству.

Но что меня особенно заинтересовало в нём, так это его история. Лишённый памяти о своём прошлом, он начинал как бездомный бродяга, затем стал простым уборщиком в инженерной мастерской и лишь там, совершенно случайно раскрыл свой потрясающий талант к механике, починив сломанный часовой механизм, с которым не