— И что?

Арн помолчал, пристально разглядывая племянника.

— И ничего, — сказал наконец. — Я не вижу в тебе величия. Но как знать? Может, это потому, что я помню, как ты когда-то упал лицом в теплую кучу, что навалил мой дракон. Ребенком ты вечно лез, куда не надо.

Арн рассмеялся, демонстрируя крепкие белые зубы, дружелюбно хлопнул Сайгата по плечу и отошел к костру, где сидели еще три вождя млечников. Сайгат заставил себя подойти и присел в круг.

— Выступим, как только стемнеет, — сказал он. — Прорываемся через дозор и летим к Айдане. Крыши утыканы кольями и пиками, садиться лучше в бухте, там есть небольшая площадь, а потом…

— Погоди, — поднял ладонь Старый. Его волосы побелели, но в темных глазах плескался яркий бордовый оттенок. — Не торопи дракона: он вылупится из яйца, когда придет срок. Твой клан понес большие потери в постоянных стычках с дозором, и тебе нужны люди — это понятно. Но нам надо все взвесить, обдумать…

— В степи становится тесно, — перебил его Сайгат. — Вместо того, чтобы драться друг с другом, не лучше ли объединить силы и сражаться против общего врага?

Солнце уснуло, и но пламя отражалось в глазах вождей.

— Что ж… — начал Арн, и Сайгат затаил дыхание. За дядей пойдут другие. Каждый захочет урвать свой кусок.

— Глядите! — воскликнул ребенок.

— Что это? — ахнула женщина.

Все вскочили с мест, повернулись. Пламя текло по горе, будто та вдруг проснулась и решила выплеснуть лаву. Тень огромных крыльев распахнулась над пиком, закрывая собой первые звезды.

— Великий дракон… — выдохнул Арн.

От грозного рева содрогнулась земля, дети, плача, побежали к мамкиным юбкам, а с десяток драконов сорвались с привязи и улетели в степь, мотая хвостами. Они, конечно, вернутся, но как же некстати! Сайгат нашел взглядом своего верного Ркхутана — тот настороженно раздувал ноздри и все косился наверх. Сайгат тоже поднял голову: небо, звезды, облако…

— Ты говорил, дозора нет! — выкрикнул Старый, тыча пальцем в пылающую гору. — Ты хотел повести нас на гибель!

Крылья сложились, черный дракон спрятался за горой, а после снова взлетел. Какой огромный!

— Не может быть, — произнес Сайгат. — Он больше чем любой дракон! Это какой-то обман!

От очередного раскатистого вопля задрожали шатры, а пламя костров перекинулось на сухую траву. Кто-то плакал, кто-то визжал, женщины постарше, измотанные до отупения тяготами кочевой жизни и материнства, споро затоптали начавшийся было пожар.

Сайгат повернулся к вождям, еще не веря, что все закончилось, не начавшись, но что-то ударило его по щеке, затем по плечу. Как будто кто-то совсем потерял страх и бросил в него камень! Он обернулся, пытаясь найти наглеца, но воины уже разбегались, прячась в шатры, а с неба посыпался град. Вскинув щит, Сайгат обвел взглядом вмиг опустевший лагерь.

— Боги сказали свое слово! — выкрикнул из шатра Арн. — Не сегодня. Они пытаются остудить твой пыл, разве не ясно?

Град стучал по щиту, точно кто-то колотил кулаками в дверь.

Огромный дракон больше не показывался и не ревел, и огонь погас. Боги шлют знак? Сайгат вновь посмотрел в небо. Мелкое облачко оторвалось от большого и быстро поплыло к горе. Сайгат, хмурясь, проследил за ним, но, заметив движение у гряды, перевел взгляд на вереницу драконов. Четыре, пять, шесть… Сайгат не мог разобрать издали, но отчего-то был уверен, что первым летит Черный Огонь.

Если б напасть всем вместе, то дозору не выстоять, но воины трусливо попрятались по шатрам. Сайгат посмотрел вниз, на одну из своих дочерей, что дергала его за штанину. Был бы то сын, уже получил подзатыльник, но девочка была мала и мила, с красными косами, как у него.

— Чего тебе, Лета? — спросил Сайгат.

Она протянула ладошку, на которой лежала градина размером с яйцо.

— У меня будет дракон, — доверчиво сказала Лета. — Сильный и быстрый. Я сяду на него, полечу через горы и помогу тебе погасить Черный Огонь.

Сайгат усмехнулся и погладил ее по голове.

— Иди скажи матери, что я приду к ней сегодня ночью.

Пусть постарается и в следующий раз родит сына, такого же смелого, как и дочь. А Сайгат все равно получит свое. Даже если придется подождать.

* * *

— Это что вообще было⁈ — воскликнул Элай, спрыгнув с Дымка прямо на сторожевой пост.

— Спектакль для красноперых, — пояснила я, поглаживая ворону.

Берта зажгла отлично — стоги, расставленные парнями по горе, вспыхивали один за одним, создавая иллюзию огненного дыхания дракона и привлекая внимание млечников в нужном направлении. Освещение — очень важно, это в меня вдолбили еще на первом курсе академии искусств. Глас — молодец, ревел так, что я, несмотря на ушные затычки, немного оглохла. А вот иллюзия постоянно сползала с вороны, и хвост отваливался. Оставалось надеяться, что в темноте, да еще издали, это было незаметно.

Пригодилась наша игра с тех давних пор, когда Барри боялся летать: я подбрасывала его и ловила. Вот и теперь я бросала Барри повыше, он распахивал крылья и спускался назад ко мне в руки. А Рони тем временем цеплял на него иллюзию, и черные крылья простирались на полнеба. Мы устроились на сторожевой башне, самой высокой точке Драхаса, ориентировались на зубчик горы, указанный Хильдой. Но Барри испугался рева Гласа, забился ко мне под мышку, и у нас получилось запустить его только пару раз.

Увидев приближающееся облачко, в котором угадывались очертания крыльев, я с облегчением выдохнула:

— Вернулись!

Иней и Туч спрыгнули на крохотный пятачок площадки, где сразу стало тесно. Рони, взмахнув рукой, согнал остатки иллюзии, и Ковшик, клацнув зубами в попытке поймать тающий клочок тумана, полетел в драконятник. Барри тоже высвободился из моих объятий и улетел. Надо будет забежать в столовку за угощением — я обещала.

— Все прошло великолепно! — хвастался Иней. — Мы нашли подходящее облако, прямо над лагерем дикарей, взлетели повыше, я хорошенько его охладил…

— Д-д-д-да, — подтвердил Туч, колотясь от холода. От лысой головы валил пар, а на косматой кофте лежал густой узор изморози.

— Красноперых собралось, конечно… — Иней сокрушенно тряхнул белой головой.

— Т-т-т-тысячи, — еле выговорил Туч.

— Скажешь тоже, — фыркнул Иней. —