Взяв тарелку, я принюхиваюсь. Как же пахнет!

– Ай! – вскрикиваю я, когда тарелка с пирожным летит на пол. – Да что же это?!

Ага, порадовала себя! Не руки, а грабли! Ладно, надо убрать за собой, а пирожное отдать птицам.

Вот только лакомства на полу нет.

«За кровать, что ли, закатилось?» – думаю я.

Утром скажу служанке, чтобы прибралась. Не хватает ещё мышей прикармливать.

Поужинав, я без сил ложусь в кровать. Прикрыв глаза, я прислушиваюсь к себе. Внутри чувствую тепло, затем небольшой толчок. А всё-таки какой точный срок у Ксандры? Живот-то небольшой, но ребёнок хоть и редко, но пинается.

– Спи, малыш, скоро мы будем в безопасности, – тихо произношу я.

Малыш и правда успокаивается. Интересно, кто это будет: мальчик или девочка? Хотя какая разница? Я воспитаю его достойным человеком, чтобы ничем не походил на своего поганого папашу.

Просто гад! Это надо так схватить за руку. До сих пор болит. Да и синяк ого-го какой оставил.

Всё складывается как нельзя лучше. Надеюсь, больше никогда не увижу этого генерала. Дракон ещё! Тьфу, ящерка облезлая! Вот он кто!

Продолжая костерить дракона, я проваливаюсь в сон.

Темнота. Не просто ночь, а густая, липкая темнота, поглощающая всё вокруг. Она обволакивает меня, перекрывая дыхание.

Затем – голоса. Шёпот, разносящийся из пустоты, звучащий будто из глубины земли. Я не могу разобрать слов, но они давят на сознание, наводя на меня ужас и отчаяние. Их много, и все они говорят одновременно.

Страх сковывает меня, словно холодные цепи. Сердце колотится в груди, а дыхание сбивается. Я хочу закричать, но мой голос застревает в горле, и только тихий стон срывается с губ.

И потом — смех. Женский, пронзительный смех, от которого в жилах стынет кровь.

Хочу проснуться, вырваться из этого кошмара, но он держит меня в своих клешнях, не отпуская ни на минуту.

– Он мой! – шипит голос.

О ком она? Кто принадлежит ей?

Затем чувствую внутри тепло, которое с каждой секундой растекается по моему телу. Тьма отступает, а дышать становится легче.

Резко распахнув глаза, я смотрю в потолок. Сердце всё ещё колотится в груди, а руки дрожат. Ну и приснится же такое.

Сажусь на кровати и опускаю ноги на пол, затем…

– А-а-а, – верещу я.

Неподалёку от кровати валяется мёртвая жирная крыса.

– Ксандра, что произошло?

Спустя минуту после моего визга Уолтер барабанит в дверь.

Переползаю на другую сторону кровати и впускаю в комнату мужчину. Одета я прилично, если не считать немного мятого платья. Но разве это главное?

Оценив обстановку, Уолтер вызывает бородача. Крысу, хвала небесам, убирают. Пребывая в шоке, я умываюсь прохладной водой.

Собрав свои вещи, я спускаюсь. За крайним столом меня ожидает Уолтер и предлагает позавтракать. Путь предстоит долгий, поэтому от предложения не отказываюсь.

– Даже не знаю, как вас благодарить, – улыбаюсь я мужчине. – Оказывается, мир не без добрых людей.

– Ну что вы, Ксандра, не стоит благодарностей. Желаю вам счастливого пути. Давайте я вас провожу до кареты? – говорит Уолтер.

– Спасибо! – киваю я.

Выйдя наружу, я вращаю головой в поисках кучера.

Но где же он? Проспал, что ли? Немудрено. Я ведь в карете была. Поспать могла, а старик весь день на козлах.

– Простите, а вы не видели невысокого пожилого мужчину с седой редкой бородой? – спрашиваю я у пробегающего мимо паренька.

– Боги! Помогите! – раздаётся истошный вопль.

Глава 8

От этого пронзительного крика кровь в жилах стынет. А в следующий миг во двор вбегает девушка лет шестнадцати, с наполненными ужасом глазами.

– Там, там, – кричит она и дрожащей рукой показывает в сторону хоздвора.

– Что там? – Бородач подходит к ней, и, судя по всему, он – хозяин постоялого двора.

– Мёртвый человек. – Девушка всхлипывает.

От плохого предчувствия всё сжимается в груди. Неужели…

Приподняв юбки, я направляюсь в указанную девушкой сторону.

– Ксандра, куда вы? – Уолтер хватает меня за локоть.

А это уже слишком. Спасение спасением, но я не давала ему повода ходить вокруг меня наседкой и прикасаться ко мне, когда вздумается.

Демонстративно смотрю на его руку и жду, пока мужчина поймёт намёк. Надо же, а он догадливый. Смутившись, Уолтер отступает от меня.

– Там зрелище не для приличных леди. – Мужчина кривится.

Ну вот бывает же так, одно сказанное не вовремя слово может напрочь изменить сложившееся мнение о человеке. А неприличные леди, значит, смотреть на трупы могут? Да и что за брезгливость на его лице? Где человечность? Кто-то жизни лишился, а тут такое безразличие. И, кажется, я догадываюсь кто, но мне нужно само́й в этом убедиться.

– Уолтер, благодарю вас за заботу, но я в состоянии решить сама, что мне делать, – вежливо произношу я.

Очевидно, что мой ответ не нравится мужчине. Ну что же, я не намерена кому-то угождать. Поэтому уверенным шагом направляюсь на хоздвор.

Холодный воздух обжигает щёки, и пушистые хлопья снега медленно кружатся, опускаясь на землю. Холодает. Хорошо, что поверх моего платья накинут плащ с меховой подбивкой.

Хоздвор постоялого двора завален снегом. Несколько карет стоят в ряд, их тёмные силуэты контрастируют с белизной снега. Колёса припорошены снегом, а на крышах лежат небольшие сугробы.

Как бы я ни храбрилась, а руки немного дрожат.

Остановившись, я выискиваю глазами старика. Взглядом скольжу по каретам, рядом с которыми стоит телега. Её деревянные борта покрыты белой пеленой.

Лошади, привязанные к деревянным столбам, переминаются с ноги на ногу, их дыхание вырывается белыми облачками пара. Беспокойное ржание животных бьёт по моим нервам.

Рядом со стойлом для лошадей собирается толпа мужчин. Мне нужно туда. Чувствую, как Уолтер молча следует за мной.

– Ксандра, позвольте, я первым посмотрю, – говорит мне он.