— Чтобы отсрочить страх перед неизбежностью конца. Легче принять ложь, чем пустоту, — объяснил он.

Они прошли через все эти хлопоты, создавая фальшивых мигающих насекомых, лишь бы не принимать того факта, что их мир умирает. Это было трагично. И одновременно удивительно по-человечески.

Бродя по городу, пока у меня не заболели ноги, мы наконец остановились на ужин. Он привёл меня в своё любимое заведение в городе, что было странно, учитывая, что он признался, будто никогда не пробовал здесь ни еды, ни напитков. За этим крылась какая-то история, которую он явно не хотел рассказывать, поэтому я оставила это без внимания. Он был таким откровенным со мной, таким честным и прямым в своих ответах, что я позволила его попытке увильнуть пройти незамеченной.

И вот мы здесь. В ресторане в немецком стиле, в городе в немецком стиле, населённом, ну что ж, чудовищами в немецком стиле.

Самир подзадоривал и дразнил меня до тех пор, пока я наконец не согласилась попробовать немного мяса чудовищ. Оно было... честно говоря, очень вкусным. Напитки тоже оказались на высоте, так что я не могла жаловаться. Я попыталась принять философию «в чужой монастырь со своим уставом не ходят» в отношении своего нового мира.

Самир не ел и не пил, так как не мог этого делать в маске. Он обещал, что это его не беспокоит, но, чтобы дать ему какое-то занятие помимо наблюдения за мной, я попросила перепуганного официанта принести колоду карт и набор фишек.

Самир внушал гораздо больше, чем уважение, — он внушал страх. Надо отдать ему должное, он предупреждал меня об этом. Казалось, что все в Нижнемирье боялись даже смотреть на него, не то что разговаривать. Весь день люди разворачивались и убегали от него. Или съёживались и отступали, если не получалось просто быстро уйти. Никто не смотрел на него прямо, вместо этого предпочитая уставиться себе под ноги.

Самир был, как он и говорил, демоном среди чудовищ для этих людей. Только те, кто носил чёрные маски, могли найти в себе силы поднять голову и встретиться с ним взглядом.

А вот я сидела здесь, обучая его техасскому холдему и получая полный разгром от человека, который утверждал, что ничего не знает о покере.

— Ты ведёшь себя со мной не так, как с остальными, — я взяла его фишки и свои и начала раскладывать их обратно в стартовые кучки. — Почему?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты разговариваешь со мной иначе, чем со всеми остальными. Я не замечала этого раньше, пока мы не отправились гулять по городу. Все, кто видит тебя, либо убегают, либо падают на землю в поклоне. Они боятся даже взглянуть на тебя. Я имею в виду, я знаю, что эта маска глупая, но...

— Осторожнее, дорогая, — предупредил он, но в его голосе прозвучали игривые нотки.

— И ты обращаешься с ними по-другому. Ты едва говоришь с ними. Ты нависаешь или пялишься. Очевидно, что последнее, чего ты хочешь в этом мире, — это чтобы кто-то заговорил с тобой. Ты вполне мог бы носить табличку с надписью: «Посмотришь на меня — вырву тебе чёртову морду».

— Сегодня ты весьма смела.

Я нахально улыбнулась ему и подняла свою кружку с пивом в знак приветствия, прежде чем отпить. В Нижнемирье было, надо признать, действительно хорошее пиво.

— Это твоя вина, что разрешил мне выпить. Фильтры отключаются.

— Неужели?

— Ты даже не представляешь. Мне весело, я пью, а это делает ситуацию ещё более опасной для тебя, — я хихикнула, откинулась на спинку сиденья и принялась играть с фишками на столе, лениво перебрасывая одну между пальцами. Может, я и плохой игрок в покер, но ловкость рук у меня была. Можно назвать это моим единственным талантом в жизни — я умела обращаться с руками. Я провела фишку по тыльной стороне пальцев от указательного до мизинца и обратно.

Я моргнула, когда Самир потянулся вперёд и взял фишку из моей руки. На его руке из плоти и крови была надета чёрная перчатка, и одетый полностью в чёрное, он с трудом различался в тусклом освещении комнаты. Он зажал фишку между большим и указательным пальцами и, сжав кулак, снова раскрыл ладонь, показывая, что фишка исчезла. Он использовал ловкость рук, чтобы спрятать фишку куда-то, и я не могла понять, куда именно. Но грациозное движение его пальцев было достаточным, чтобы показать мне, что он сделал это по-настоящему.

Это не помешало мне подразнить его за бесстыдное красование.

— Это не впечатляет, если я знаю, что ты можешь творить настоящую магию.

Самир был выскочкой, это было ясно. Хотя это заставило меня улыбнуться, и, возможно, в этом и заключался весь смысл.

Самир фыркнул со смехом и, щёлкнув пальцами, снова извлёк фишку между средним и указательным пальцами, протянув её мне. Я взяла её у него и покрутила в руке, обдумывая.

— И ты не ответил на мой вопрос.

— Насколько я понял, это было наблюдение, а не вопрос, — Самир пожал плечами и откинулся на кожаное сиденье. — Я не увидел причины ни отрицать, ни подтверждать твоё подозрение.

— Я спросила тебя, почему.

— Ты сказала, что тебе весело. Это правда? — он снова уклонился от моего вопроса.

— Конечно.

— Поясни. Почему?

Я заёрзала и посмотрела в зал ресторана. На столики с людьми, которые смеялись, ели, пили и наслаждались жизнью. Увлечённые разговорами. Всё казалось таким настоящим. Таким нормальным. Даже если это были звери и чудовища, всё равно это были просто... люди, ведущие себя как люди.

— Почему мне весело? — может быть, это было пиво и моя приятно затуманенная голова, что сделали меня такой честной. — Я исследую особенное место с особенным человеком, вот почему.

Когда Самир промолчал, мне пришлось вернуться назад, по своим словам, и попытаться понять, что вызвало его молчание. Моё лицо внезапно запылало, когда я осознала, что сказала.

— Прости, это было глупо, я...

Палец на моих губах ошеломлённо заставил меня замолчать. Он повернул моё лицо к себе нежным нажатием руки. Он наклонился к столу, чтобы говорить со мной тихо, его голос едва был слышен в гуле ресторана.

— Тогда ты сама ответила на свой вопрос.

Глава 27

Нина

Когда Самир телепортировал нас обратно к себе