– Раз ты настаиваешь, – бросил Джейк через плечо.
Эмелия и Финн зашли последними. Моя мать оказалась одета в свободные брюки и белую тунику, ее короткие волосы выглядели влажными и были зачесаны назад, чтобы обнажить все острые угловатые черты лица.
– Будто могло стать еще хуже, – пробормотала она, изучая свою новую одежду со смертельно хмурым видом. Ее взгляд стал еще пристальнее, когда она осмотрела роскошное фойе и поджала накрашенные губы. Она сжала в руках теперь уже шелковую сумку, которая приобрела оттенок полуночи. Открыв ее, Лисица порылась в содержимом и успокоилась, обнаружив, что вещи остались на месте.
– Что это? – Киара бросилась к стеклянному столику рядом с замысловатым лежаком, достаточно большим, чтобы в нем могли разместиться трое. Она взяла в руки сложенный лист пергамента.
– Вы зашли так далеко. Поужинайте и выпейте, прежде чем мы изменим мир, – зачитала она вслух. – Что это значит?
Как по команде, музыка, которую я услышал, когда впервые вошел во дворец, заиграла песню, слишком неземную и воздушную, чтобы ее могли исполнить простые смертные. Со второго этажа доносились унылые аккорды арфы, вскоре к ним присоединилась лютня, и оба инструмента создали мелодию, напомнившую мне о свободном падении.
Прекрасно. Вечеринка в честь наших похорон.
– Очевидно, это ловушка, – мрачно заметил Лиам. – Я прочитал достаточно книг, чтобы при случае сразу распознать ее. Хотя призрачная музыка впечатляет.
Киара скорчила гримасу:
– Почему я считала, будто ты читаешь только научные и математические труды?
Лиам нахмурился:
– Мне казалось, ты давно обнаружила мой тайник с приключенческими и романтическими книгами. Я разочарован.
Музыка нарастала, увлекая нас к лестнице и тайнам, за которыми мы явились. Сердце заколотилось, ногам хотелось двигаться, поддаться и почувствовать вибрацию песни.
– Мы покинули мир уродливых кошмаров ради мира прекрасной лжи.
Эмелия покачала головой. Ее взор затуманился, как и у остальных.
– Я не вижу иного выхода, кроме как отправиться наверх, но будьте начеку. Должно быть, это место заколдовано. – Она нахмурилась, разглядывая свою одежду. – Ну, очевидно, оно заколдовано. Но более того, оно…
– Оно пробуждает желание танцевать, – скривившись, добавила Киара. – И пить, и есть, и улыбаться. – Она вздрогнула.
Выражение лица Джейка прояснилось.
– Все это определенно не к добру.
Киара скользнула к лестнице, ее прозрачный шлейф колыхался при каждом шаге. Она ухватилась за серебряные перила мерцающими магией руками, и свет потянулся к ее ониксовым и темно-синим шрамам. Оглянувшись через плечо, она спросила:
– Ну что, идем?
Глава 39. Киара
О боге Луны известно не так уж много, но он славится своей любовью к снам, в которых смертные способны ощутить само прикосновение божественной силы.
Из книги «Предания Асидии: сказ о богах»
Это не храм и не дворец.
Это сон.
Я почти плыла по ступеням, музыка манила меня все ближе, побуждая ускорить шаг.
Чем дольше звучала неземная мелодия, тем невесомее я становилась. Я наблюдала, как двигаюсь вперед, словно паря над своим телом, смотрела на шелковые брюки, сверкающие под сиянием светящейся луны. Она была такой яркой и приветливой, требуя моей преданности…
Кто-то взял меня под локоть и притянул к крепкой груди. Я ощутила знакомый землистый аромат, и он проник в сознание, унося в воспоминание. Проблеск воспоминания, запертого в Тумане.
– Киара? – Я обернулась и увидела озабоченное лицо Джуда. – Что случилось?
– Ничего, – ответила чересчур поспешно. Просто меня соблазняет чертова луна.
Уверена, капитан мне не поверил.
Рука Джуда вновь оказалась на моей талии, его хватка была крепкой, а успокаивающее прикосновение помогало мне оставаться в реальности. Он не отпускал меня, и мы позволили Эмелии пройти вперед, чтобы она повела нас вверх по парадной лестнице.
Все вокруг казалось неправильным. И чувствовала я себя так же. Но тяжелее всего было осознавать, что скоро все станет еще хуже.
Чем выше мы поднимались, тем отчетливее бился пульс в горле, прямо под завязанной на нем нежной ленточкой. На лбу выступил холодный пот, я просунула палец под атласную ткань и резко дернула. Проклятая вещица душила меня, заставляя сосредоточиваться на каждом нервном глотке.
Джуд остановился, заметив мои попытки освободиться. Он вытащил клинок и осторожно подцепил им ткань. Заостренный кончик легко перерезал ленту – и она вместе с полупрозрачным шлейфом упала с моих плеч. Ткань скользнула вниз по ступенькам, рябя, как вода.
Я выдохнула и сглотнула, схватившись за голую шею.
– Вот так, – пробормотал Джуд, убирая кинжал в ножны. – Теперь ничто не помешает тебе устроить убийственную вечеринку. – Уголки его губ дрогнули, отчего тяжесть в моей груди ослабла. Он разыгрывал передо мной спектакль. И я это оценила.
– Здесь что-то есть! – пролетом выше крикнула Эмелия.
Мы помчались к ней по лестнице, но споткнулись, когда ботинки ударились о площадку седьмого этажа. Она была разрушена, лестница завалена обломками, среди которых поблескивали аметистовые камни размером с мою голову. Воровка присела и провела пальцем по одному из них.
– Обвал произошел недавно, – размышляла она. – Еще не вся пыль осела.
– Ему известно, что мы здесь, и, возможно, он уже следит за нами.
Мы должны найти талисман и загнать его в ловушку. Если б мы только знали, как артефакт выглядит.
Не найдя пути в обход обломков, нам ничего не оставалось, кроме как вернуться на шестой этаж.
Наши шаги отдавались гулким эхом в круглой башне, играть в скрытность не было смысла. Время утекало быстрее, чем песок в часах. Черт возьми, оно больше напоминало воду в песочных часах.
На шестом этаже мы обнаружили вестибюль, отделанный ослепительной медью. Стены, орнаменты, пол – все сотворено из меди. Лунный свет не достигал этой комнаты, и повсюду горели бра, хотя и не давали стабильного освещения. Помещение украшала темная мебель, но ее не полировали, как на первом этаже, и тонкий слой пыли притуплял блеск. Я огляделась по сторонам и вздрогнула, заметив десятки портретов с изображением мужчины с разными лицами, но одинаковыми глазами.
Серые радужки, такие светлые и пронзительные, что меня охватила дрожь.
На одних портретах его изображали в мрачном свете дня, на других – в сиянии лунного света, лицо мужчины было шедевром радости и недостижимого совершенства.
Я отметила, что с каждым портретом его улыбка становилась все шире, словно у него имелся какой-то секрет, которым он наконец готовился поделиться с миром.
Джуд задержался возле одной из картин: на ней бога изобразили в капюшоне, видны были только глаза. Капитан поднял руку и, нахмурившись, провел по серым радужкам.
Он не произнес ни слова, когда я взяла его за руку и повела дальше, хотя и оглянулся через плечо. Мне стало интересно, что же он увидел, что заставило его замешкаться. Но, не считая рваного дыхания Лиама, нас окружала тишина, пока мы прогуливались по галерее, и я была слишком взволнована, чтобы нарушить ее.
Я чувствовала, что за нами наблюдают. У каждой картины имелись глаза, которые, казалось, следили за нами, когда мы проходили мимо, а бог, запертый в раме, выглядел до ужаса реалистично.
Меня охватило облегчение, когда мы свернули за угол и оказались в новом зале, к счастью, лишенном нервирующих портретов. По обеим сторонам тянулись многочисленные закрытые двери с ручками в форме серебряного полумесяца. На металле блестели вкрапленные бриллианты, их чистое сияние резко контрастировало с глубокой теплотой медных стен.
Голос предосторожности, который я так часто игнорировала, призывал меня не открывать ни одну из дверей, как бы ни умоляло любопытство. Они казались… священными.
