На момент нашего прибытия бесконечный ручеек желающих присутствовать на показательном суде иттейцев был остановлен сопровождающими нас гвардейцами. Пока они сдерживали молчаливую толпу жаждущих попасть на разбирательство, я вышла из мобиля, опираясь на руку Макса. Банкир тоже не одобрял мой план, но выражал свое неудовольствие молча и очень сдержано. Впрочем, мы шли на такое мероприятие, что улыбки на наших лицах смотрелись бы более странно и неуместно, чем замкнутые лица парней.

Служащие суда с поклонами провели нас троих к одной ложе-виноградине и, едва мы вошли внутрь, модуль тотчас взмыл вверх, направляясь точно к центру амфитеатра напротив входных дверей, вернее, ворот, через которые мы влетели внутрь. Спустя несколько секунд в абсолютной тишине раздался легкий щелчок, а механический голос возвестил, что стыковка благополучно завершена, модуль подсоединился к системе правосудия и полностью готов к работе.

Справа и слева от нас, сверху и снизу было пустое пространство, я заметила его, с любопытством выглянув в затемненное стекло, окружавшее нас со всех сторон. Видимо, это была своего рода зона безопасности для правителей. А вот дальше подлетало и крепилось в специальных пазах все больше и больше виноградин, постепенно заполняя собою огромный амфитеатр.

— Лорен, — раздраженно позвал меня Тай, — сядь, пожалуйста! Не хватало еще, чтобы сняли затемнение, и все увидели твой, прилипший от любопытства к стеклу, нос!

Я фыркнула, но послушно отошла на шаг от обзорного стекла и, расправив полы туники, опустилась в мягкое каплеобразное кресло. К слову, на суд мне пришлось надеть наряд, очень похожий на те, в которых ко мне приходили просительницы: узкие брюки и приталенная, расклешенная внизу туника, спереди короче, выше колен длиной, а сзади почти доходящая до мягких сапожек. Наряд был удобен. И бело-сине-голубая гамма шла к моим светлым волосам.

Макс занял место слева от меня, Тай опустился справа. И, яростно скрипнув зубами, тихо попросил:

— Лорен, в следующий раз, будь добра, не принимай подобных решений в одиночку!

Я аккуратно возразила:

— Ты спал, и мне казалось более важным дать тебе отдохнуть хоть немного после бессонной ночи. — Тай открыл рот возразить, и я торопливо подняла ладонь, прося дать мне возможность договорить. — Кроме того, я сомневаюсь, что Миртая согласилась бы на открытое нарушение закона! Я ведь не предлагала ей предательство, не предлагала нарушить законы и обычаи! Я просто предложила немного поиграть словами…

— Лорен, — Тай немного успокоился, но все равно говорил сквозь зубы, — назвать имя женщины, подставить ее под неприятности — это самое страшное преступление на Иттее! Кара за такое одна — смерть!

— Этот мальчишка и будет казнен! — возразила я. — Поэтому назвал он имя или нет, не будет иметь особого значения! Да и никто не будет заставлять его назвать! Мне нужна лишь провокация! Нужен намек на то, что я узнаю имя предательницы, понимаешь, Тай? И если у нашей таинственной лиа после этого сдадут нервы, и она сама себя выдаст — это будет только ее решение и ее просчет!

Тай молчал, наверное, с минуту. А потом искоса посмотрел на меня:

— Что нужно сделать и что ты ожидаешь получить после этого?

У меня будто тяжкий груз с плеч свалился, такое облегчение я ощутила после слов Тая. Я даже сама не подозревала, насколько напряженно ожидала реакции первого мужа на свое самоуправство. И теперь, когда напряжение ушло, облегченно улыбнулась ему:

— Нужно всего лишь сообщить общественности, что парень будет казнен, как того и требуют заветы предков. А что касается всего рода, то у убийцы есть шанс спасти своих женщин. Род не будет уничтожен, если убийца сообщит имя той, которая подтолкнула весь род, включая маленьких детей, в пропасть. Той, которой жизни иттеек и иттейцев настолько безразличны, что ради достижения своих целей она легко и без проблем жертвует ими. В идеале бы еще провести параллель, чтобы каждый представил себя на месте обреченного рода, но это уже будет перебор, — вздохнула я.

Тай снова замолчал, по-видимому, обдумывая мои слова. А Макс с некоторой долей восхищения выдохнул:

— Умно! Тай, я не вижу никакого нарушения законов. Все на добровольных началах. К тому же, тебе будет плюс в любом случае: ты даешь шанс обреченному роду.

Тай вздохнул в ответ:

— Ты не понимаешь: защита женщин — это самый первый, самый главный и самый жесткий наш закон. А тут я вдруг предложу его нарушить…

— Это смотря с какой стороны посмотреть! — живо подхватил Макс. — Да, с одной стороны, нарушение — имя заговорщицы. С другой стороны — шанс спасти женщин своего рода. И, наверное, будет лучше, если об этом объявит Лора. Как женщина. Как алиа всей планеты.

Я выжидательно уставилась на Тая. Логика в словах Макса была железной. Но в то же время я понимала колебания Тая. Идти против устоев, прокладывать новый курс всегда тяжело.

Тай молчал долго. Очень долго. Уже пару раз со скрытого в недрах капсулы динамика звучал запрос на начало заседания, а Тай все молчал. Но, в конце концов, он шумно вздохнул и растер лицо ладонями:

— Как же сложно… — пожаловался он в пустоту. И тут же решительно добавил: — Хорошо. Пробуем провокацию. Посмотрим, что из этого выйдет. Лорен, сама об этом объявишь, я дам знать, когда.

С этими словами Тай решительно нажал какую-то кнопку и скомандовал в пустоту:

— Начинаем!

Окружающее нас темное стекло медленно посветлело и стало прозрачным. Заседание показательного суда началось.

Особого участия мы трое в разворачивающемся действе не принимали, Тай лишь изредка вмешивался в происходящее. Но я от волнения никак не могла ухватить смысловую нить, понять, о чем говорится. Это было плохо, мне нужны были на будущее подобные знания, но взять себя в руки не получалось. Я нервничала так, что приходилось периодически вытирать о тунику влажные ладони. Где уж тут уследить за логикой суда! В памяти откладывались разрозненные обрывки свидетельских показаний, никак между собою не связанных. Кстати, выяснилось назначение так