Мысль была настолько ужасной, что у меня перехватило дыхание.

В ужасе, не помня себя, я оттолкнула его, выскользнула из ловушки между ним и деревом и, подхватив подол, бросилась бежать без оглядки. Сердце колотилось где-то в горле, в ушах стоял звон, а в голове стучала лишь одна мысль: «До полуночи! Надо продержаться до полуночи и ни слова правды!»

А сзади, сквозь частокол деревьев, доносился довольный, ядовитый Кощеев смех.

***

День продержаться, да вечер помолчать – задача, казалось бы, несложная. Сказавшись нездоровой, я заперлась в тереме в надежде, что уж за эти сутки ничего в лесу непоправимого не случится. И как же я ошибалась!

Мои подопечные, конечно, порывались поухаживать. То Баюн с самым невинным видом притащит корзинку «свеженьких яичек, для сил», то Лебедяна приплывет с кувшинчиком «настоечки целебной от хворей душевных». Я всех спровадила, пригрозив сурово: «Простуда у меня, чай, не шутка! Еще заразитесь – уколы ставить буду! Уколы волшебные, от которых хвост у кота на неделю отваливается!»

Уколы мои лесные жители страсть как не любили и – вот забава-то! – черной магией самой что ни на есть Кощеевой считали. Так что угроза подействовала безотказно, и до самого обеда в тереме стояла блаженная тишина, нарушаемая лишь мыслями тревожными, вслух высказанными.

А потом в дверь снова забарабанили. Да так отчаянно, что сердечко забилось от тревоги. Я приоткрыла окошко и увидела взъерошенного Баюна, у которого усы дыбом стояли от ужаса.

– Василисушка, беда! В лесу королевич! Да не один, а с целой делегацией! Сам король-батюшка пожаловал, да братья Енисеевы, да советники – целый караван! Новый курорт волшебный смотреть изволили!

У меня похолодело внутри. Енисей, идиот безнадежный! Мало ему было собственных дурацких идей, так он еще и семью всю приволок! Сейчас король на наш заповедный лес посмотрит, увидит говорящих котов, русалок на ветвях и колобков на самокатах, да и распорядится всех в зверинец царский посадить и на ярмарках за монету показывать, как чудо-чудное, диво-дивное. Что же делать? Как короля от леса отвадить?

И тут, словно луч света в темном царстве, мне в голову пришла идея. Гениальная в своей простоте.

– Значит, так, Баюн, – зашептала я, высунувшись в окошко. – Лети сломя голову и передай всем нашим: тревога! Надо лесом самым обычным, самым скучным прикинуться. Тебе – котиком обыкновенным, мурчащим и блохастым, мышей ловить! Колобку – булкой простой, румяной, на подоконнике остывающей, и ни звука! Мавкам – спрятаться в камышах и носа из воды не казать! А Наину… Снимите ее с дуба, ради всего святого, и в самой глубокой яме озера спрячьте, пусть там свои элегии сочиняет! Никакого намека на магию, ясно? Чтобы король подумал, что это самый заурядный, ничем не примечательный лесок!

– Василисушка, – залепетал Баюн, – а может, ты сама их задержишь? Ты ж Премудрая, найдешь, что сказать!

Тут у меня сердце ушло в пятки. Пришлось признаться, сгорая от стыда.

–Не могу, Баюш. Кощей меня… подловил. Зельем правды напоил. Теперь я до полуночи, что думаю, то и ляпну. Представляешь, что я королю насплетничаю, если он спросит, красив ли его новый пурпурный плащ с золотыми жабрами? А ежели про магию спросит?

Баюн всплеснул лапами, глаза его стали круглыми, как те самые чугунные яйца.

– Ай-яй-яй! Беда-то какая! – И он, не мешкая, унесся в чащу, чтобы предотвратить катастрофу.

А я, оставшись в одиночестве, принялась тревожно расхаживать по терему, сверяясь с часами. «Неужто Кощей настолько хочет мне насолить, что, зная про визит королевича, это дурацкое зелье подлил? – размышляла я. – Чтобы лес наш моими же устами уничтожить?»

Я просидела в своем добровольном заточении до тех пор, пока солнце не окрасило золотой лес в багряные и пурпурные цвета заката, вслушиваясь в звуки