Ибо Лириена видела прошлое, настоящее и будущее — всё одновременно.

Каждый в Доме Судьбы был опутан запутанными нитями видений, однако именно эта женщина с пронзительно-белыми волосами была избрана Древними стать их истинной Прорицательницей.

Женщина, что стояла передо мной в длинном тёмно-синем платье, видела больше, чем даже королева Балтор в те времена, когда та бодрствовала. Некогда Балтор яростно оберегала свою Прорицательницу. Но теперь Королева Судьбы покоилась в своём склепе, погружённая в сон, и не собиралась пробуждаться прежде, чем наш мир будет поглощён пустотой. Из-за этого не осталось никого, кто мог бы защитить Лириену от необходимости управлять своим домом наряду с обязанностями Прорицательницы. Бедняжка часто оказывалась подавлена всем этим грузом и в итоге проводила большую часть времени в одиночестве.

Впрочем, ничего из этого не было заметно, если просто взглянуть на неё — стоическую, ледяную, бесстрастную женщину, словно навеки отстранённую от всего происходящего вокруг. Но я-то знал лучше и потому всегда относился к этой величественной женщине с добротой. Многие другие обращались с ней пренебрежительно или, в лучшем случае, держали на расстоянии вытянутой руки. Все, пожалуй, за исключением Владыки Каела.

Трагическая история Лириены и Владыки Каела была ещё одной причиной, по которой я обращался с ней бережно. Хотя многие, возможно, предпочитали забыть о том, что произошло в день окончания Великой Войны, я забыть не мог. Элисара часто напоминала мне о моём кровоточащем сердце, и в этом она была совершенно права.

— Ты — госпожа целого дома, — сказал я, выпрямляясь после поклона. — И ты — истинная госпожа, несмотря ни на что.

— Такой ты видишь меня. И за это я вечно благодарна. Однако поклоны — это слишком унизительное занятие для человека твоего положения.

— Если только ты не имеешь в виду это буквально, то забываешь, что я теперь всего лишь слуга, — ответил я, редко позволяя себе шутку на собственный счёт, да ещё и касающуюся моего немалого роста.

— Твоя роль в этом мире не изменилась, носишь ты маску или нет. Ты навсегда останешься истинным верховным жрецом в глазах всех. Иначе зачем бы Владыка Каел послал именно тебя ко мне со своим посланием?

Разумеется, Лириена знала, зачем я пришёл. Я слабо улыбнулся про себя, упрекая себя за глупость — как я мог подумать, что она не увидит причину моего визита?

— Ты могла бы избавить меня от долгого путешествия, понимаешь ли, если бы заранее сообщила, что оно совершенно бессмысленно, — заметил я.

— И упустить возможность повидать старого друга? Вряд ли.

Лириена подошла ко мне и обвила руками в объятии. Я ответил на него осторожно, зная о той депрессии и боли, что терзали саму её душу. Она всегда была меланхоличным созданием, даже до того, как Древние избрали её. Теперь же надвигающаяся гибель нашего мира окончательно запечатала это состояние как неизбежную часть её существа.

— Как ты поживаешь? — спросил я, уже зная ответ.

— Я справляюсь. — Её голос дрогнул, хоть и на мгновение. — Я всегда буду справляться, пока Древние не сочтут нужным вернуть меня к себе.

Лириена отступила от меня на шаг.

— Но ты пришёл не за этим. Ты пришёл, чтобы сообщить мне, что Владыка Каел желает выступить против Самира. Ты пришёл сказать мне, что Король в Алом подозревает чернокнижника в пробуждении спящих.

Я стоял молча, не утруждая себя подтверждением того, что Лириена и так уже знала.

— Я уже известила Владыку Каела, Элисару и Торнеуса, что им следует присоединиться к нам здесь завтра утром.

Лириена отошла прочь и остановилась под величественной оррерией, медленно вращающейся над головой в центре великого зала.

— Завтра утром? Зачем? — удивился я.

— Я не знаю. Я ещё не получила видения. Но оно придёт сегодня ночью, и я смогу передать его суть после восхода белой луны.

Я нахмурился, озадаченный.

— Ты знаешь, что видение грядёт? Откуда?

— Разве человек не чувствует волну в океане прежде, чем она накрывает его в прибое?

— Тогда что именно дало тебе предчувствие этой... волны?

Лириена указала вверх на кружащееся и грандиозное творение из латуни, меди, бронзы, стекла и всевозможных материалов, какие только можно вообразить. Оно парило над головой, подвешенное в воздухе незримыми силами. Это были великие часы нашего мира и всех сил, что влияли на него. Долг Дома Судьбы заключался в том, чтобы толковать эти движения и передавать подобные сведения по своему усмотрению.

Когда я поднял взгляд, то увидел сферы, представлявшие каждый из домов. Чёрная, алая, пурпурная, синяя, белая и зелёная — каждая на своей собственной орбите, на тщательно выстроенных металлических направляющих. Эти пути могли смещаться и искривляться по мере необходимости, сжимаясь или расширяясь. Все сферы, кроме чёрной и алой, пребывали в темноте и неподвижности, оставаясь такими с тех пор, как их короли и королевы навечно удалились в свои склепы. Бирюзовая сфера разлетелась на осколки и рухнула с механизма в тот самый миг, когда Влад лишился жизни от руки Самира.

И всё же...

Вот она.

Парящая на медной направляющей, застывшая неподвижно, — стеклянная сфера с бирюзовыми и сине-зелёными завихрениями. Она покоилась тёмная, спящая, столь же безжизненная, как и все прочие, за исключением тех, что представляли Самира и Владыку Каела... но она была здесь.

Я мог лишь опуститься на колени, ибо не знал, что это может предвещать. Я не знал, каким образом это возможно. Я не знал, что это сулит нашему будущему. Однако я знал, что это могло означать лишь одно...

Дом Грёз вернётся.

Глава 24

Нина

Думать, что Нижнемирье было всего лишь мрачным отражением Земли — не совсем верно. Я была вынуждена пересмотреть своё мнение, когда бродила по главной художественной галерее Нижнемирья вместе с Самиром. Называлась она просто — Галерея, и располагалась в городе Острие Судьбы, их столице.

Здание и искусство — да и весь мир в целом — были опасными, жуткими и тревожащими душу. И всё же это место обладало пронзительной красотой. Совсем как Самир, подумала я, наблюдая за мужчиной, одетым во всё чёрное. Он смотрел на картину, сложив руки за спиной. Этот человек неизменно крал моё внимание, и мне приходилось прикладывать усилия, чтобы сосредоточиться на произведениях искусства, ради которых я сюда пришла.

В Галереи была представлена