— Я его убью! Этого чертово петуха, забирающего под окна!

— Простите?

Я не ответила, продолжая мысленно разбирать случившееся. Что ж, все выглядит логично. Петух, то есть Данейка, подслушал мой разговор с Теодором и радостно донес о нем Милохе. Вот уж не знаю, как именно: может, азбуку Морзе освоил, может, картинки на песке рисовал… Это уже неважно. Милоха быстро сообразил, что меня можно развести, как последнюю дурочку, что, собственно, и сделал. А Розенфельд всего лишь оказался удачливым типом, попавший в нужное время в нужное место.

— Обещание ведьмы имеет особую силу? — хрипло спросила я и подняла взгляд на Тори.

Девушка напряженно кивнула и добавила:

— Вся сила ведьмы завязана на слове. Если ведьма что-то обещает, она обязана это выполнить, иначе магия покинет ее.

Я скрипнула зубами. Вот ведь ловкий мерзавец! Я уверена, что до встречи в коридоре Розенфельд ничего не замышлял, но, оказавшись в столь странной ситуации, быстро сориентировался и не упустил своего. Какой, однако, воровской нюх! Понятно, почему у него дела идут в гору.

— Как думаешь, зачем Розенфельду мое личное присутствие на аукционе?

Тори закинула ногу на ногу. Край юбки задрался, обнажая узкую штанину брюк.

— Я настоятельно не советовала бы вам появляться на каком-либо аукционе, особенно в нынешней ситуации. Это могут трактовать как содействие и покровительство. Я ведь правильно понимаю, речь идет о той самой картине, что я видела?

— Думаю, да. Едва ли речь о другом.

Тори многозначительно промолчала, а я наконец вспомнила о цели своего визита. Я же не просто в гости забежала!

Взгляд снова метнулся к мольберту за спиной девушки. От пейзажа на нем веяло умиротворением и какой-то искренней, душевной теплотой. Я снова мельком отметила, что внешний вид Тори (мрачной, отстраненной, вечно насупленной) мало соотносится с ее внутренним миром, находящем отражении в творчестве.

— У меня к тебе предложение, — проговорила я и покосилась в сторону мольберта. — Знаю, оно может прозвучать странно, но не отвергай его сразу.

Тори задумчиво потерла кончик носа и настороженно посмотрела на меня исподлобья.

— Чего вы хотите?

Я вздохнула.

— Я бы сказала, пустяка, но не стану лгать. — Я поднялась с кресла и зашагала из угла в угол, просто чтобы хоть немного снять сковавшее тело напряжение. — Я хочу, чтобы ты написала картину — точную копию той, что уйдет на аукционе Розенфельда.

Тишину комнаты прорезал смешок. Я резко обернулась. На меня озадаченно смотрела Тори. Недоумение на ее лице сглаживала непривычно широкая улыбка.

— Позвольте уточнить. Вы желаете, чтобы я подделала произведение великого художника? Классика, вошедшего в историю?

Я поморщилась. В таком контексте все выглядело отвратительно и низко.

— Слушай, я понимаю, это неэтично, но…

Тори даже не дослушала. Она рассмеялась.

— Госпожа Офа, я просто никогда в жизни не смогу этого сделать! И дело не в совести. С ней, как говорила матушка, всегда можно договориться. Мне не хватит мастерства! Вы посмотрите…

Она указала рукой на мольберт, где сох законченный пейзаж гор и моря.

— Чудесная картина, — после паузы заметила я. — Ты очень талантлива.

— Но не гениальна. — Тори покачала головой. Улыбка с ее лица медленно сползла, как маска. — А мы говорим о творчестве поистине выдающегося художника. Мне при всем желании не повторить его работу так, чтобы это выглядело убедительно.

— Хм…

Признаться, я не рассматривала проблему с этого ракурса, но замечание Тори показалось здравым. Забавно, что она ничего не стала уточнять, будто сразу поняла мой план. Идея подменить картину и отправить оригинал настоящему владельцу настолько очевидна?

Впрочем, иногда мне казалось, что в моем отеле есть лишь один наивный человек, и это — я сама. Все остальные соображали крайне быстро, и в аферах ориентировались, как рыба в воде. Даже близнецам, несмотря на их добродушие, палец в рот не клади.

Злость сменилась растерянностью, и я застыла на месте, судорожно пытаясь найти выход. Решение пришло в голову совершенно неожиданно. Буквально ударило, как пробка от шампанского.

Я развернулась на каблуках и встретилась глазами с Тори.

— Благословляю тебя! — жарко выдохнула я. — Желаю открыть новые грани твоего таланта. И в самое ближайшее время!

Я скорее почувствовала, чем увидела, как шар света и тепла отделился от моей груди и устремился к Тори. Девушка чуть вздрогнула, когда он коснулся ее макушки и рассыпался золотистым искрами по волосам и коже. В комнату ворвался порыв ветра — снова распахнулось окно. Видимо, стихия чутко реагировала на ведьмину магию.

Тори чуть тряхнула головой, будто приходя в себя.

— Что ж, — пробормотала она, — интересное решение.

Прежде чем я успела что-то сказать, Тори подошла к мольберту и схватила одну из кистей, лежащих рядом. Ее пальцы судорожно сжали деревянную ручку. На лице девушки застыло задумчивое выражение.

— Все в порядке? — осторожно уточнила я.

Признаться, видеть, как моментально действует ведьмина сила, было немного пугающе. Я всегда считала, что власть — это больше про ответственность, чем про вседозволенность. Если я способна на такие вещи… Боже!

— Да, госпожа Офа, — пробормотала Тори. Она уже крепила чистый лист на мольберт. — Я прошу прощения, просто прилив вдохновения. Надеюсь, вас не обидит моя просьба оставить меня одну?

— Нет, конечно, нет.

Так-так-так. Тори сейчас соображает, что делает? Или она действует как во сне?

Я еще немного попереминалась с ноги на ногу, а затем все-таки направилась к выходу. Уже на пороге меня окликнула Тори:

— Госпожа Офа!

Я обернулась. Тори что-то лихорадочно рисовала.

— Невероятно мощное благословение! Вы сильная ведьма.

Я выдохнула с облегчением. Значит, Тори понимает, что делает. Осознает, почему ее накрыло вдохновение.

Слава богу! Хотя бы моя магия не туманит разум.

— Спасибо, — ответила я.

Наверное, это прозвучало глупо, но я попросту не знала, что еще сказать. Выскользнув за порог, я осторожно прикрыла дверь. Оказавшись в коридоре с чередой дверей, я снова вспомнила о Данейке и Розенфельде. Отступившая было злость вернулась с новой силой.

— Что б вам обоим это впрок не пошло! — мрачно вырвалось у меня. — Обоим!

Я успела сделать пару шагов, прежде чем меня нагнал звук распахнувшегося окна. Порыв ветра взметнул юбку и холодком забрался под ткань. Обернувшись, я обежала взглядом пустой коридор и усмехнулась.

В душе зрело предчувствие скорой расправы над