— Как будешь рассчитываться? — игриво спросила она, лукаво подмигнув мне одним глазом.

Я на секунду совершенно опешила, не понимая, о чём конкретно она говорит, но потом до меня наконец дошло — она в шутку предлагала мне поцеловать её в знак благодарности за освобождение.

— Советую выбрать неофициальный расчёт, — продолжала она нарочито томно шептать прямо мне в ухо, — ведь теперь мы с тобой самые настоящие, матёрые преступницы! Опасные беглянки!

— Давай уже выбираться отсюда побыстрее, — с лёгким, дружеским толчком в её плечо торопливо сказала я, чувствуя, как лицо предательски заливается жаркой краской.

Агна протянула мне обратно вилку, оставив тупой нож себе для защиты. Я едва сдержала новый внезапный приступ нервного смеха — мы собирались бросить безумный вызов целому миру непроглядной тьмы и кровожадных чудовищ, вооружившись обычными столовыми приборами. Абсурд.

Агна уже осторожно подкрадывалась к массивному выходу из мрачной темницы, нарочито мелодраматично прижимаясь всем телом к холодной каменной стене, хотя вокруг нас не было ни единой живой души, кто мог бы нас увидеть или услышать. Она многозначительно поманила меня за собой жестом, полным азарта и показной отваги.

И я, больше не раздумывая над безумием этого поступка, решительно пошла за ней навстречу неизвестности.

Глава 26

Каел

Я растянулся на своей кровати, укрытый до половины тяжёлым меховым одеялом. Прежде чем завершить вечер, я вернулся в свои покои, приведя с собой одну из новоявленных — ту самую девушку с огромными чёрными глазами и тёмными волосами, которая была с Ниной во время первого Падения. На следующую ночь эта девушка вошла в пруд рыдающим, исступлённым от ужаса ребёнком, а вышла оттуда преображённой — яростным и ослепительным чудом. Древние изгнали страх, пожиравший её душу.

Кажется, её звали Суён. Она оказалась созданием дерзким, необузданным, почти бесовским. И вечер получился на редкость занимательным. Я был рад, что девушка Пала к моему же Дому, и алое знамя на её теле не скрывала никакая маска.

Девчонка возле меня шевельнулась, прильнув головой к моей руке. Она была такой тщедушной по сравнению со мной, что я поначалу опасался ненароком сломать её. Однако она проявила себя более чем достойно. Для неё это была первая близость с мужчиной, и я ожидал слёз, испуга, отторжения. Вместо этого мне явилась маленькая фурия, что с безрассудной отвагой ринулась навстречу всему новому, что несёт с собой ночь. Она твердила что-то об освобождении, о чувстве свободы, о том, что впервые в жизни ощутила себя по-настоящему.

Она почти что измотала меня.

Почти.

Мне почти не пришлось прилагать усилий — я лишь откинулся назад и позволил ей самой исследовать, каково это — впервые в жизни чувствовать себя по-настоящему живой.

Я бы с не меньшей охотой взял и того её приятеля, что всё время стоял возле Нины в мои предыдущие визиты. Для меня не имело никакого значения, какого пола партнёр — я находил удовольствие в обществе и тех, и других. Разумеется, у меня были свои предпочтения, но я радушно принимал и мужчин, и женщин.

Если быть до конца честным, я искал их обоих, движимый гневом от собственного отвержения. Нина отказала мне, отвергла моё предложение. Ушла прочь, словно я был чем-то омерзительным. Я признавал за собой множество пороков — был ребячлив, жесток, нетерпелив, сластолюбив и порывист. Но уж в чём я никогда не испытывал недостатка, так это в желанности.

И потому я вознамерился скрасить свой вечер её бывшими спутниками. Но мальчишка Пал к Дому Лун и оказался вне моей досягаемости. Хотя Элисара и не смогла бы мне отказать, если бы я попросил доставить его в мои покои, он переживал сейчас бурное и непредсказуемое преображение. Его силы вышли из-под контроля, и он, скорее всего, пребывал под неусыпным надзором нескольких старших и опытных оборотней Элисары, пока те учили его заново обретать власть над своей физической формой.

Оборотни всегда были занятными и трудными собутыльниками, но это удовольствие я отложил на другую ночь. В конце концов, всё сложилось более чем удачно. Девочка, лежащая сейчас рядом, с лихвой восполнила всё, что мог бы привнести в наш пир тот мальчик.

Мои мысли вновь вернулись к Нине и её судьбе. Было поистине досадно лишать её жизни. Она была умна, огненна и схватывала всё на лету. Я даже усмехнулся, вспомнив, как она отвесила оплеуху тому подхалиму Элвину за его язвительные намёки. Большинство на её месте разрыдались бы, вымаливая пощаду. А она встретила уготованную ей погибель с высоко поднятой головой. Я гордился бы, прими она Падение в моём Доме. Но Древние распорядились иначе. Они сочли нужным обречь её на смерть от моей руки.

То, что Самир сказал или сделал с нею в её сновидениях, оставило в душе девушки глубокий, неизгладимый след. Стоило лишь зайти разговору о нём — стоило мне произнести имя чернокнижника — как её лицо мертвенно бледнело, а глаза расширялись от ужаса. В тот миг всякие сомнения в правдивости её слов развеялись.

Это упрощало всё. Утром я убью девушку, и тогда смогу вернуться в свой склеп, не обременённый заботами о том, как бы Самир не воспользовался той тайной, что она, возможно, хранит. Возможно, своим поступком я обрекаю этот мир на медленное угасание. Стыд и срам, но я твёрдо убедил себя — это необходимо сделать.

Я позволил глазам сомкнуться под маской и уткнулся лицом в шёлковую прохладу подушки. Сон уже почти сомкнул надо мной свои крылья, когда вдруг послышался мерный, гулкий бой большого колокола, что висел на башне моей цитадели.

Глава 27

Нина

Господи, как же было бы полезно, если бы хоть кто-то из нас двоих знал, куда, чёрт возьми, идти.

Я уже бывала в этом здании раньше — с Элвином. Если честно, тогда я особо не запоминала дорогу. Резкие тени ложились на деревянный пол, отбрасываемые пылающими факелами и странным, почти неестественным лунным светом, пробивавшимся сквозь окна. Агна была из другого дома и представления не имела о планировке этой крепости — не лучше моего, во всяком случае.

Я потратила несколько мгновений на то, чтобы мысленно переживать за Гришу. Он остался в Доме Лун со сменниками — что бы это ни значило. Моё