С этой минуты Анна поняла, что не король перед ней, а человек, очень рано потерявший мать. Что-то в душе ёкнуло, невольно протянула руку и погладила по холёной щеке. Он отдалённо напоминает Альберта, высокий, крепкий телом, но слабый духом, загнанный своим карателем-дедом в рамки одиночества и тоски по счастью.

— Иди ко мне, милый, обниму. Наша мама жива. К сожалению, я сама только недавно с ней встретилась впервые. Но она любит нас всех, любит и ждёт встречи. Мы обязательно встретимся, но после того как вернём нашу Веронику.

— О мой бог! Милая Анна! Сестра, и мама жива! Господь услышал мои молитвы. Мне надо издать указ и назначить на этот день праздник «День добрых вестей!».

— Отличная мысль, предлагаю вам прямо сейчас пройти в кабинет и поработать над этим важным государственным делом. Как только всё решиться, мы вас пригласим.

Вильгельм нашёл благовидный предлог сбежать, а Анна решительно вернулась в торжественный зал. Теперь это зал укрощения строптивого телепорта.

Злой гений сделал своё дело, настал черёд ласковой просьбы и мольбы о помощи. Уж Анна умеет убеждать.

Глава 46. Вероника

— Эй! От автобуса отстала? — громкий оклик незнакомца заставил вздрогнуть, выпрямиться и посмотреть на окружение, себя, и вообще на ситуацию.

«Где я? Что я делаю? И главное, зачем?».

Почему я всё ещё сижу и жалею себя на этой богом забытой заправке, рядом машины, сомнительные личности, и они косятся на меня недобрым взглядом, заливая вонючий бензин во флягу.

Пожилой мужчина, подъехавший на большом, но видавшем виды внедорожнике, остановился рядом, соображая, спасать меня или нет.

— Да, я отстала. Мы студенты театрального, ездили на практику в клубы…

Кажется, общение с Рупертом сделало из меня лгунью. Наврала, даже не покраснела.

— Ты, видать, прима, а конкурентка тебя что, в туалете заперла? Прям водевиль. Была у меня подруга из ваших, рассказывала много забавного. Подлость – второе счастье. Про наглость все забыли.

Мужчина так и стоит, явно ждёт, когда деревенская братва сядет в свои копейки-девятки и уедут.

— Не волнуйтесь, я смогу о себе позаботиться. Деньги есть, на автобусе уеду в город. Здесь же есть автобусная остановка.

— Я на машине, про автобусы ничего не знаю, тебе лучше у женщин спросить на АЗС. С собой не приглашаю, ибо потом греха не оберёшься с вашей сестрой. Парни уедут, и я следом.

Он действительно ждёт, пока опасные парни уедут.

Но они решились сделать то, самое предложение, от которого невозможно отказаться:

— Эй! Фифа, поехали с нами! У Васьки родаки уехали в город, у нас будет туса, не ломайся, станешь звездой.

— Парни, не лезьте к девочке, — незнакомец таким тоном это сказал, что я замерла. У мужчин есть это тонкое ощущение: «Драке быть!». И я считала эту интонацию в голосе. Ему не хочется ввязываться, но совесть не позволяет оставить меня.

— Я их не боюсь! Не переживайте. В этом мире я вообще ничего не боюсь! Поезжайте, со мной ничего плохого не случится. Точнее, всё, что могло, уже случилось.

И вздыхаю.

Прям девочка из фильмов ужасов. Вся из себя невинная, заманивает жертв, а потом…

На меня очень странно посмотрели и парни, и мужчина, но я продолжаю сидеть на лавочке, потому что вспоминаю наиболее удачные локации в Питере, где можно спокойно пожить какое-то время без документов, купить новую одежду, и решительно подумать о своём непростом будущем.

И, кажется, вспомнила. У родственников моего настоящего папы Ромы, в Ломоносове есть дача, настоящий деревенский дом в пригороде. Не думаю, что они продали его. Место тихое, обустроенное. Даже из дома выходить не буду. Сейчас ещё не сезон, и несколько дней…

Пока я сижу и планирую, где провести ночь, самый крепкий парень быстро подошёл ко мне и взял за руку.

— Мужик, занимайся своими делами, целее будешь. Девочка поедет с нами.

Вместо ответа я сама взяла наглеца за руку, чтобы он не отцепился, и через мгновение все услышали его вопль ужаса.

— Придурок! Я же сказала, что ничего не боюсь. А ты сиди здесь, на этой крыше, вниз падать высоко. Всё, пока! Счастливо оставаться.

Я затащила его на высоченный козырёк над заправками. Лестницы к нему рядом нет, крыша неудобно изогнута, вот и пусть сидит пару часов, пока спасатели приедут.

— Громко не кукарекай! Придурок!

Под хриплый вопль вперемежку с матом я просто исчезла, напугав несчастного ещё больше.

Как и предполагалось, дача Волынщиковых, кажется, такая у них фамилия, пустует, кажется, давно не приезжали. Запах пыли и зимней сырости не выветрился, дом словно уснул.

Несколько минут пришлось потратить на то, чтобы вспомнить, как включается электрика, бойлеры, отопление. Вот это для меня самое трудное оказалось. Супертехнологии я ещё как-то понимаю, но вот эту технику – с трудом. Столько кнопок, выключателей, рубильников.

— Пару дней отдохну, постараюсь выйти из тела и достучаться до Тёмы или мамы, или до Ульяны Павловны, — шепчу себе, пытаясь успокоиться. Всё же этот трюк на АЗС заставил нервничать, да и в доме я незаконно.

Очень надеюсь, что в этом мире действительно нет «магической тайной канцелярии», не хочется оказаться в местном каменном мешке.

Электроотопление мгновенно согрело небольшую гостиную, а я так устала, что уснула на диване мгновенно.

А когда проснулась, открыла глаза и замерла от ужаса.

Напротив меня сидит мужчина и смотрит почти не моргая.

— Простите, я всё объясню. Это же дача Волынщиковых? Я ваша дальняя родственница.

Мужчина криво улыбнулся.

Слегка потянулся, вижу, что сидел долго, не желая меня будить. А теперь, как и Руперт когда-то, наслаждается моментом, считая, что я в его власти.

— Я прекрасно знаю, кто ты такая. И откуда появилась. В этом мире каждый твой прыжок резонирует с такой силой, что все наши корчатся от головной боли. И я в том числе. Охочусь за тобой уже лет десять…

Мой рот открылся от удивления и ужаса.

Но в нём нет магической силы, или она иная?

Пытаюсь собрать остатки мужества, сажусь на диване и впиваюсь в него взглядом. Просверливаю и замечаю, как он морщится. Реально я действую на него как пытка. Он в большей степени эмпат, медиум, экстрасенс – этот тот магический максимум, на какой способны местные маги, и