Никогда раньше Демке и в голову не приходило, что его судьба может быть как-то связана с судьбой Устиньи. Но вот она исчезла – и словно само солнце покинуло Великославльскую волость. Навсегда.

Барсуковские гуляли близ берега Ясны. Направляясь от деревни к реке, Демка прислушивался, ожидая услышать пение. Однако пели в сумерках только соловьи, людских голосов не раздавалось. Может, гулянья сегодня и нет? В эту пору – от Ярилы Зеленого и до Купалий – гуляют всякий погожий вечер, но, может, тут уже знают про волколака? Егорка мог рассказать, проезжая мимо. Тогда от Демки уже ничего не требуется: можно вернуться к Куприяну и завалиться спать, раз уж ехать в Сумежье поздновато. Однако, когда он вышел к реке, среди темноты бросилось в глаза пламя костра на обычном месте. Никто не пел, не играл на рожке, плясок не было видно. Подходя ближе, Демка различил гул голосов и увидел, что вокруг костра не пусто: парни и девки сидят тесным кругом и что-то оживленно обсуждают. Раздавался смех: нет, не про волколака они говорят. Ну, сейчас вы у меня смеяться-то бросите…

– Да откуда же на корне возьмется перстень золотой? – услышал Демка недоверчивый и веселый девичий голос. – Наврал тебе Миколка, сказок нарассказал!

– А откуда все серебро, золото, железо берется? – отвечал девке парень, кажется, Лупандя. – С того света! А корень любой откуда растет? Тоже с того света! Вот папороть-трава его и приносит.

– Что же – каждый? Под каждый кустом по перстню золотому? Не может такого быть!

– Тогда уже все бы люди в золоте ходили!

– Как бы не так! Золото там есть, да не всякому в руки дается!

– Как же угадать, где оно есть?

– Мудрый человек угадает, под каким!

– Где ж такого мудрого взять? Чтобы такой корень найти, сквозь землю надо уметь видеть, а это только тому дано, у кого папороть-цвет уже есть… или перстень с «купальского корня».

– Тот сумеет, кто удачлив!

– Кому богом дано! Чтобы такой корень искать, три дня поститься и молиться надо! Возле цветка круг очертить и сказать: «Бесы из круга, бог в круг!»

– Наоборот, дурак! «Бес в круг!» Выгонишь беса из круга, не получишь ничего!

Демка, подойдя тихонько, присел за спинами, чтобы дослушать любопытный разговор.

– Да не в этом дело! – горячо доказывал Радим, Великушин сын. – Как пойдешь в лес глухой, где папороть растет, как наступит полночь, появятся всякие чуда и дива, бесы и черти, и ведьмы, волки и медведи, и змеи, и жабы, и всякие гады! Будут на тебя бросаться, пугать, щипать, смертью грозить! Нет сил человеческих это выдержать! А кто не убоится, сумеет отбиться и куст одним махом с корнем вырвет, тому и перстень золотой достанется! Вот как! Первое дело тут – храбрость. Без храбрости и счастья-доли не будет.

– А коли ты знаешь, отчего ж тебе счастья не попытать? – лукаво смеясь, предложила ему Настасея. – Награда-то вон какая – и перстень, и Устинья.

Устинья? Демка вздрогнул от этого имени. При чем она-то здесь?

И вдруг увидел, что среди девок, между Нежкой и Кулиной, сидит Устинья – в белой свитке, с тканым шелковым очельем с подвесками, спокойная и сдержанно-оживленная, как всегда.

Потянуло протереть глаза. Она ему мерещится? Снится?

– Устинья! – В изумлении Демка встал на ноги. – Ты как здесь… ты воротилась?

Уж не подшутил ли над ним Куприян, когда сказал, что племянница в монастырь ушла?

– О, Демка! – заговорили кругом. – Демка сумежский! Бесомыга!

Весь кружок обернулся к нему, вдруг заметив возле себя новое лицо.

– Ой, ты и подкрался! – Яроока передернула плечами, изображая испуг. – Будто волколак!

Но Демка едва отметил важное слово – во все глаза смотрел на Устинью. А она так же в изумлении смотрела на него, не понимая, как он здесь, в Барсуках, оказался.

– Здравствуйте беседовать! – запоздало поприветствовал он сборище, видя только ее одну.

– Будь здоров, Демка, – ответила Устинья, опомнившись. – Присаживаться и тебе! Я воротилась. Нет божьей воли мне инокиней покуда делаться, так мать Агния сказала. А ты здесь чего? На гулянья к нам?

– Я… нет. К дядьке твоему… – Демка все еще не мог овладеть собой, стараясь скрыть недоверчивую радость.

– К дядьке? По какому же делу? Неужто опять… – Устинья слегка улыбнулась, вспомнив их с Хоропуном позорное бегство.

– Еще хуже того. Не гулять вам нынче долго, девы красные и отроки удалые. Собирайтесь по домам.

– Это еще почему? Что такое? Ты, Демка, что ли, разгонишь нас?

– Не я, а кто похуже меня. Объявился у нас в волости волколак, под полной луной бродит. – Демка указал на небо, и все, проследив за его рукой, изумленно уставились на луну. – До полуночи кто домой не воротится, пойдет ему на угощение.

– Врешь! – недоверчиво сказал Радим. – Что это еще за басни?

– Не басни, а я сам его вчера ночью у нас близ Сумежья видел.

Демка стал рассказывать о вчерашнем – для того сюда и пришел, – а сам все не мог оторвать глаз от Устиньи, и волколак для него сейчас был не важнее букашки. Как и прочие, Устинья сперва слушала недоверчиво, но по мере рассказа недоверие уступало место сперва сомнению, потом тревоге, потом страху. Как и другие, она стала коситься на темные заросли и явно желала оказаться подальше отсюда.

– Так что расходитесь, коли не хотите сами с этой страховидлой повстречаться, – закончил Демка. – Пойдем-ка, Устинья, я тебя домой провожу. Что же ты, приехала, а дядьке на глаза не показалась? Он о тебе печалится…

– К нему Миколка пошел, он меня в челноке привез, – ответила Устинья, явно думая не об этом. – Ночевать у нас будет. А меня девки задержали, как увидели… я и заболталась…

– Вот, Демка-то какой храбрище оказался! – с недоверчивым уважением сказала Настасея. – Неужто так все и было – ты с волколаком одними огненными палками бился?

– Вот те крест, чтоб мне белого дня больше не видать! – Демка рассеянно перекрестился, уже не думая о своей вчерашней храбрости.

– Вот тебе бы и поискать с «купальского корня» кольцо! – воскликнула Нежка. – Правда, девки? Коли он волколака не испугался, то и всяких чуд не испугается!

– Да, Демка! – подхватил Радим, несколько ревнуя к новой славе Бесомыги. – Только ведь идти придется не в простую ночь, а в рябинную – чтобы гром гремел, зарницы блистали!

– На кой ляд мне ваши зарницы? – Демка нахмурился, подозревая насмешку.

– Ну, чтобы с корня папоротникова золотой перстень взять.

– На кой ляд мне перстень! Я уж