-- Ах, мадам Дарлингтон, -- продолжала Аделаида, -- мужчины порой бывают так небрежны! Да и потом, разве можно положиться на слово какой-то там пиратской девки? Мне кажется, милый Генри, – вновь повернулась она к барону, – вам все же стоит сделать предложение леди Дарлингтон.

Барон Хоггер глубоко и медленно вдохнул-выдохнул, а потом демонстративно громко ответил маркизе:

-- Боюсь, что это будет невозможно, маркиза Вэнкс. Не далее, как неделю назад, я сделал предложение леди Элиз, и она приняла его. Мне жаль, что ваша племянница столь слабонервна, что когда я познакомил ее со своей невестой, она упала в обморок.

И в глубокой тишине тихонько добавил:

-- Очевидно, от изумления.

Гости вокруг начали как-то неловко поздравлять барона, а сам Генри Хоггер, поклонившись маркизу, молча взиравшему на эту сцену, спросил:

-- Дорогой маркиз Вэнкс, позволите ли вы мне пригласить новобрачную на танец? Все же я ее родственник, и мне хотелось бы сохранить в своем сердце этот волнующий момент.

-- Разумеется, барон, разумеется… -- мне кажется, маркиз тоже что-то понял, так как улыбка у него была какая-то задумчивая. – Но тогда вы должны позволить мне танец со своей невестой! Родственные связи, – ехидно добавил новобрачный, – нужно укреплять!

-- Прошу прощения, маркиз Вэнкс, но я сегодня подвернула ногу и не смогу… -- меня уже потряхивало от избытка событий, но я сумела поклонится маркизу, придерживая Белку.

-- Жаль, очень жаль! – он кивнул мне вполне дружелюбно. -- Прошу всех вернуться в зал, дамы и господа.

Барон наклонился ко мне и скомандовал:

-- Идите в свою комнату, леди Элиз.

Глава 40

До утра я не могла уснуть, гоняя в голове разные дурные мысли. Когда в доме наступила полная тишина: гости частью разъехались, а частью разбрелись по комнатам дворца, тихонько сходила в зимний сад.

Нашла в траве то, что выкинула эта самая леди Дарлингтон. Даже сообразила, почему она сочла нужным выкинуть это.

Очаровательный крошечный флакончик в золотой оплетке. Резкий запаха нашатырного спирта с примесью каких-то ароматических масел – обычные нюхательные соли, коих в этом мире существует великое множество. Дамы прибегают к этому средству, как к спасению от обмороков.

У этого флакона, который размерами не превышал крупную бусину и был всего пару сантиметров в диаметре, есть только одно отличие. Я смотрела на красивую бутылочку и понимала: оплетка из золота не просто для красоты сделана. Вот эта короткая цепочка, свисающая сейчас без дела, скорее всего, крепится к браслету на руке.

Понятно стало, зачем девица выкинула лекарство. Когда под нос суют такую вонючую пакость, волей-неволей придешь в себя. А именно этого ей и нужно было избежать. Значит, леди Дарлингтон была, что называется, «в деле» и прекрасно понимала, куда лезет.

Белка всю ночь бдительно следила, чтобы я находилась поблизости. Когда я ворочалась и вставала пить, она немедленно поднимала головку и проверяла, чтобы я вернулась на место, в кровать. Впрочем, к Дебби она отнеслась благосклонно и согласилась посидеть у нее на руках, когда я уходила в зимний сад.

Я снова слезла с высокой кровати, подкинула полено в камин, нагнулась и погладила малышку. Она закрыла глазки и продолжила дремать, а я больше так и не легла. Уселась за крошечный столик у окна и размышляла.

Понятно, что про замужество барон соврал. Грубо говоря, прикрылся мной. В целом, я его вполне понимала, но было не слишком приятно. Все же он сумел меня чем-то зацепить. Нельзя сказать, что я от любви прямо с ума сходила, но…

«Уезжать мне нужно из замка. Уезжать как можно скорее, пока все это… Пока до пика не дошло. Даже если он согласится отпустить меня и не будет требовать оплатить остатки по договору – хорошего мало.

У меня только пара платьев, немного ткани и несколько крупных монет. Если комнату арендовать, не хватит даже на полгода нормальной жизни…»

Совсем уже к рассвету я решила: живу в замке еще одну зиму. Плету кружево каждую свободную минуту. И потом постараюсь устроится в Вольнорке. Конечно, здесь все намного дороже, зато от замка достаточно далеко. Да и шансов раскрутиться здесь с барельефами больше.

Город немаленький, богатых дворцов и домов целые кварталы. Это Эдвенч скорее похож на скромное село, а здесь, в Вольнорке, кварталов, кажется, больше, чем там домов. С тем и полезла в кровать: нужно поспать хоть немного.

***

Разговор, который состоялся буквально несколько минут спустя, во время танца барона со счастливой новобрачной, Генри составил весьма грамотно. В конце концов, он воин, а не слизняк-придворный. А на войне, как известно, все средства хороши.

-- Мадам Аделаида, зачем это все? Вы же не думали, что я не смогу разглядеть вашу руку за этим обмороком?

-- Ах, Генри, но ведь каждый мужчина должен жениться! – она улыбалась. И хотя не подтверждала свое участие, но и не отрицала.

Барон был не просто зол. Его нельзя было назвать тугодумом или нерешительным человеком. Но сейчас, при мысли, что из этой подставы он действительно мог выйти женатым, испытывал тихое бешенство. Потому он улыбнулся маркизе особенно ласково и сказал:

-- У меня дома лежит заверенное двумя свидетелями письмо. Написано оно вашим прежним кастеляном. Там он сообщает, что стал вашим любовником сразу, как вы взяли его на службу, через два месяца после смерти вашего мужа, – барон отпустил даму от себя и, встав на одно колено, позволил ей обойти его по кругу. Закончив танцевальное па и встав лицом к маркизе, продолжил: -- Там же приложены показания горничной, подтверждающие его слова. Еще одно движение в мою сторону, и я лично отвезу эти бумаги вашему мужу. Хотите провести остаток жизни в монастыре, мадам маркиза Вэнкс? Если я услышу хоть одну сплетню о себе и своей невесте… Надеюсь, мы поняли друг друга.

Лицо баронессы исказилось, на глаза набежали слезы, она смотрела на барона с ненавистью и злобой. Генри порадовался, что с мадам наконец слетела маска. Музыка стихла, пары расходились.

-- Пойдемте, маркиза, я отведу вас к мужу.

-- Мне дурно!

-- Вам вызовут лекаря, мадам, – Генри даже почувствовал некое раскаяние за разговор. Впрочем, весьма легкое.

Пусть Аделаида и была дрянью, но она все же высокородная женщина. А женщины, как всем известно, хрупки и безмозглы. Им следует многое прощать.

Впрочем, вряд ли они еще увидятся с мадам. Теперь забота о ней лежит на маркизе Вэнксе. Иметь членом семьи такую гадину врагу не пожелаешь, а для него, барона Хоггера, все сложилось наилучшим образом.

Так что, к сожалению, окончание свадьбы было омрачено еще и обмороком невесты. Впрочем, гости сочувствовали и понимали волнение молодой дамы, потому ей вызвали домашнего лекаря, который и прописал невесте покой.

Гости повздыхали и начали расходиться, маркиз провожал их, выслушивая чуть ехидные слова сочувствия от подвыпивших мужчин. Дамы просто прятали ехидные улыбки.