– Боюсь, мне нужно очень много, – Ивар наконец открыл глаза и я заметил, что силы у него почти не осталось. Как так? Он же сам сказал, что его резерв увеличился.

– Сыновья, я не стану разбираться в том, что случилось. Договор подписан, своих слов я назад взять не могу. Дуэйн, – от обращения отца Ивар вздрогнул, но постарался не выдать своего волнения, – ты хорошо постарался. Не совладал с собой, но смог всё исправить. Я не слепой, понимаю, сколько на это должно быть потребовалось силы. Тебе выделят личные покои во дворце и предоставят столько берита, сколько потребуется для восстановления.

– Благодарю, отец, – едва слышно сказал мой брат и сделал усилие, чтобы поклониться.

– Никаких поклонов. Оставь это. Я тоже виноват, нужно было с самого начала узнать, кого именно потребуют корунцы. Ты уж прости меня, – сказал Милдор по-отечески. Ивар смотрел на него во все глаза не веря тому, что слышит. Никогда ещё наш отец не говорил с ним так. – Чем ещё я могу помочь тебе, сын?

Брат, кажется, лишился дара речи. Его можно было понять: всю свою жизнь он искал одобрения отца и ждал от него доброго слова, но любые его действия вызывали лишь раздражение правителя. А теперь, стоило ему обрести силу (и ещё какую!), Милдор вдруг снизошел до того, чтобы начать видеть в Дуэйне сына. Даже меня разрывало от противоречивости ситуации, но Ивар, похоже, не стал обращать внимания на некрасивую подоплёку этой ситуации, сосредоточившись лишь на том, что наконец обратил на себя внимание родителя. Он немного помолчал, будто задумавшись, а затем сказал: “Отец, прошу, разреши мне воспользоваться тайной дворцовой библиотекой.”

И Милдор разрешил. Дуэйну действительно выделили личные покои, огромный запас берита, а так же ключ от подземелья, где находился тот самый храм знаний, в который он хотел попасть. Вот только ни на следующий, ни на последующий день брат из покоев выйти не смог. Ему было настолько плохо, что едва ноги держали. Берит помогал, но ненадолго. Я терялся в догадках, а на голове Дуэйна становилось всё больше пепельно-серых волос.

Я проводил с ним чуть ли не целые дни. Иногда он просил принести какую-либо книгу по истории Дикеи, а иногда настолько выбивался из сил, что засыпал прямо на ходу. Но сон не помогал восполнить силы, наоборот, ему постоянно виделись кошмары, он бредил и звал Селену, и в какой-то момент вскакивал, озираясь, будто искал её. Не находил и снова проваливался куда-то, где были страдания, безысходность и боль потери любимого человека.

Он ни разу не обвинил отца в том, что тот подписал договор, не уточнив условий, ни разу не высказался о нём невежливо. Всё негодование было направлено на него самого. Ивар (этот прежде спокойный и тихий мужчина) злился.

Лютовал от того, что не может восстановиться и найти то, что задумал. Когда я в очередной раз пришёл к нему, он попросил отправить за лекарем. Отец велел послать за лучшими эскулапами Дикеи, но Алмор-младший был против.

– Мне нужен тот, кто вылечил Селену. Найти его, брат, – попросил Ивар.

Я нашёл, это было нетрудно. Господин Гримор держал лечебницу для бедных за пределами столицы и явился сразу же, как получил приглашение во дворец.

– Оставьте нас наедине, – Ивар, кажется, что-то придумал, но лишние глаза были ему ни к чему.

Что происходило за закрытыми дверьми, я не знаю, но через час-другой ожидания они распахнулись и ко мне вышел…Ивар. Сам, твёрдо держась на ногах.

– Идём, Люций, – сказал он мне. – У меня не так много времени. Ты же составишь мне компанию за прочтением пары наидревнейших фолиантов в неприкосновенной библиотеке отца? – диал подмигнул мне и улыбнулся. Пресветлые! Что за лекарь этот Гримор и какие техники ему подвластны, раз он смог сотворить такое чудо?

Глава 4 Тайные знания

Ивар

Понимание того, что мне нужно делать, пришло внезапно. Я осознал, что и как мне стоит предпринять. Оставлять Селену у этого кровожадного психа нельзя ни в коем случае. А что это значит? Верно, следовало понять, что именно ему было нужно, раз прибрав к рукам её, он решил остановить войну, имея явный перевес в военной мощи.

Пока я валялся в кровати, у меня было время всё обдумать. Ториан далеко не дурак, раз затеял войну, чтобы найти кого-то. А именно Творца. Не просто же так меня пытали, желая выведать информацию о нём. Раз правителю целой страны потребовалось напасть на нас, чтобы его разыскать, значит во всей Коруне его не оказалось. Кто же это такой?

Часы казались мне вечностью, сил не прибавлялось, ни один берит не мог вополнить мой резерв. Не раз пытался достучаться до изначальной души, но её просто не было. Пусто. Что же с ним произошло? Насколько мне известно, лишившись дарованной души диал продолжает жить, а вот если потеряет другую…Каждый вдох давался с трудом, будто это даже не я расходовал магию. Магию…

Вот оно!

Едва поняв, что нужно делать, попросил отыскать того самого лекаря, что поставил Селену на ноги. Старый эскулап знал немало техник, но нужна была мне только одна.

– Здравствуйте, Гримор, – поприветствовал я его, едва мужчина показался в поле моего зрения.

– Это мне следует приветствовать Вас, Ваше Высочество, – поклонился он.

– Оставим формальности. Как видишь, я не в лучшей форме. Уверен, ты это понимаешь. Диал-лекарь это не просто звание. Твоя сила даёт тебе куда больше, чем возможность исцелять, – я решил не тянуть время, а перейти сразу к делу. – Что с моей изначальной душой?

– Позвольте, я осмотрю Вас, господин Дуэйн, – он подошёл вплотную к моей кровати (с которой я не мог подняться уже вторые сутки), окинул меня взглядом и произнёс: – Она отделилась от Вас. В данный момент Вы не являетесь диалом. Я вижу только одну, дарованную. Вторая находится в состоянии летаргии. Боюсь, исправить это я не в силах.

– Я так и думал. Значит ли это, что пока я в таком раздрае, мне не выжить без магии? – озвучил я свою недавнюю догадку.

– Всё верно. Истории медицины такие случаи неизвестны. Как правило, если диал лишается изначальной души, он погибает. Но Вы её не лишены, она при Вас, только не подаёт никаких признаков жизни. Будь она активна, ее энергия питала бы Вас, давая возможность сосуществовать, а Вы передавали бы ей магию. Всё связано.

– А раз она в глубоком сне, мне неоткуда взять