Она же говорила, что-то про то, что видела себя Юлей…

Сердце нервно колотится в груди. Разум с ужасом придумывает какие-то интриги. Они были знакомы, или это сны, или она страдает от раздвоения личности, и только Орлов это заметил.

Странно всё.

В этот момент Ульяна открыла глаза! Не заметила Разумовского, но с нежностью посмотрела на спящего рядом князя и прошептала:

— Я тебя не оставлю, честное слово, но мы родственные души, не любовники, и ты сам это понимаешь. Я снова люблю другого, и только его, прости меня. Но недостойна даже думать о нём. Может, и к лучшему. Милый мой, ты только поправляйся! Иначе зачем такие жертвы!

Ульяна осторожно притянула руку Модеста Сергеевича и поцеловала. Эта интимная, глубоко личная сцена стала откровением Андрею, он перестал дышать. Трепетно надеясь, что она именно о нём сейчас сказала эти слова и это не сон, она говорит то, что думает и что хочет сказать, а не для того, чтобы обмануть или не обидеть чувства князя. Орлов ей в отцы годится, но между ними ощущается невероятная связь.

Внезапно Андрею Васильевичу показалось, что они действительно отец и дочь или брат и сестра, настолько близких людей даже среди родственников редко встретишь.

Но показалось лишь на секунду, информация снова спряталась за пелену тайны.

Ульяна легла удобнее на широкой кровати и снова уснула, всё так же держа руку князя.

Сбитый с толку, ровным счётом ничего не понимающий Разумовский, встал из своего укрытия, убедился, что князю действительно лучше, а Ульяна крепко спит, накрыл девушку покрывалом и вышел в соседнюю спальню, отведённую специально для него.

Но эта ненормальная ночь никогда не закончится, прибежал слуга и испуганным шёпотом прошептал, что прибыл посыльный от царя, дело какое-то чрезвычайно срочное. Пришлось идти в приёмную, прочитать страшную депешу Александра, обдумать всё и написать ответ.

Сегодня Ульяна-Юлия жизненно необходима князю Орлову, их нельзя разлучать, пока они не окрепнут. А потом у Разумовского есть несколько вопросов…

Глава 59. Курский заблудился

Курский окончательно выдохся после доклада самому царю, периодически эти встречи происходят, и в этом нет ничего необычного, но чтобы вот так ночью и по экстренному делу, связанному с покушением на царскую семью — впервые.

Сама фраза: «Покушение на царскую семью» звучит ужасающе, даже для такого человека как Курский.

После доклада вышел на площадь, сел в дежурный экипаж и назвал адрес.

Несколько минут дремал, постоянно тюкаясь головой о стену кареты. Но даже эти неприятные удары не заставили его глаза открыться.

— Ваше высокоблагородие, приехали! Я уж несколько минут жду, когда вы выйдете, а вы спите. Дома-то сподручнее! — кучер не выдержал и открыл двери кареты, разбудил советника и помог выйти.

— Ох, нога занемела. Вот набегался я сегодня! Постой! Ты куда меня привёз?

— Куда сказали, я же дежурный кучер при дворце, куды скажут, туды везу! Вы назвали этот адресок, так что? Не туда? Говорите, я вас отвезу.

Курский стоит перед особняком князя Разумовского, ошалело вспоминая, как же его угораздило назвать этот адрес? Да ещё посреди ночи.

Поднял голову и вдруг увидел в окне третьего этажа свет и силуэт девушки. Она услышала, что карета подъехала и подошла посмотреть?

— Вон, госпожа зовёт! Так едем или подниметесь?

— Пожалуй, поднимусь, князь меня не выкинет, в гостиной у него заночую! Поезжай! — и сделал решительный шаг к парадной двери.

Через несколько долгих минут Варя сама открыла двери и впустила Курского, взволнованная, испуганная, глаза на мокром месте.

— Что-то случилось? Не томите? Ульяна? — простонала, сжимая влажный от слёз платочек, сама бы побежала, да не пустят.

— Да вроде нет! Она справилась, мне сам царь сказал, князь прислал записку, что всё хорошо! А я по ошибке назвал адрес князя. Мы такие дела сегодня делали, я, кажется, несколько потерялся, наверное, цветы были отравлены, вот и подействовали. Завтра отпустит, не волнуйтесь.

— Вы сильный, справитесь! Думаю, что его сиятельство не осерчает, если я вас провожу в дальнюю гостевую комнату на втором этаже. Но сначала ужин. У нас осталась еда, я разогрею.

Она, смущаясь, предложила ночлег и ужин, он не менее смущённо согласился.

— Пойдёмте, вещи оставьте вот тут в хозяйском шкафу, я с вашего позволения в нашей столовой подам, вы не побрезгуете?

Курский рассмеялся.

— Полночный гость, не выгнали и то хорошо!

Он снял шинель, фуражку и шарф, сам убрал в шкаф и прошёл за Варей на кухню.

— В печи ещё огонь горит, сейчас быстро всё согреется. Расскажите, что произошло, если это не секрет. Мне политических секретов не нужно знать!

Он сел за стол в маленькой столовой у самой кухни и в проём наблюдает за уверенными, ловкими движениями Вари. Она подкинула несколько тонких поленьев, чтобы быстрее разгорелось, аромат дымка приятно защекотал нос.

В духовом шкафу оказалась запечённая курица с картофелем под сливочным соусом. Князь не ужинал дома, да сегодня никто не ужинал, еда осталась, так почему не предложить хорошему человеку, Варя подумала так, и смущённо улыбнулась, радуясь, что стоит спиной к советнику.

Кухня открыла свои щедрые дары, оказалось еды куда больше, чем предполагала «хозяйка»:

— Чего вам больше хочется кулебяку с капустой и грибами или курицу, можно и то и другое.

— И то и другое, но немного! И чай, если кипячёный, то можно негорячий. Не хочется кипятка. Спасибо!

— Как скажете! — Варя достала из буфета простую белую посуду, красиво разложила кусок курицы, несколько долек печёной картошки и полила подливой. На вторую тарелку сначала салфетку и сверху деревянной лопаточкой осторожно положила довольно внушительный кусок пирога.

— Варенька, вы ведь тоже не ели! Я не смогу и кусок прожевать, зная, что вы от волнения голодаете. Себе тоже хоть что-то возьмите, нам нужны силы.

Он так настойчиво это сказал, что она, привычная повиноваться, быстро отрезала кусочек кулебяки чуть поменьше для себя и положила на маленькую десертную тарелочку. Разлила по чашкам чай и накрыла на стол, как для очень знатного гостя, и ножи, и вилки, и ложечки, и салфетки, всё как когда-то учили на курсах.

Курский улыбнулся:

— У меня сейчас появилось давно забытое чувство домашнего уюта. Настолько приятное и родное. Моя мама так же, как вы сейчас, накрывала на стол, причём, любила это делать сама, не смотря, что в доме была прислуга. Она считала, что так она