Девидек покраснел, Мадлен напомнила молодому человеку давнюю и крайне неприглядную историю с его и своим участием. Шанвер тоже ее прекрасно помнил,тогда они отомстили Девидеку,и Бофреман, в отличие от Катарины Гаррель в случае с Виктором, довела спектакль до конца. Опозоренный шевалье потом долго приходил в себя, даже покинул на несколько недель Заотар.
Сейчас он быстро сплел минускул, линии рисунка стали ярче, в камине зажегся зеленоватый портальный огонь, и через несколько мгновений из пламени к ногам молодых людей вывалилась израненная, лишенная сил, но живая генета.
Вуа-ля, как говорит Гаррель, вуа-ля… Изображать радость было почти физически больно, но Арман схватил «Урсулу» на руки, расцеловал в благодарность невесту, принял все положенные поздравления. Лелю хриплым слабым голосом объяснял, что застрял,то есть, застряла в межпортальном пространстве, так бывает, если фамильяр надолго остается без своего господина. Слышать его мог только Девидек, и он, кажется, поверил, не стал продолжать расспросы.
На этом представление закончилось, Бофреман пригласила всех на вечеринку в одну из гостиных лазоревого этажа, но Арман сообщил, что Урсуле необходимо лечение и отдых, а ему самому – скорейшее с ней слияние. Его не задерживали.
Фальшивая Урсула свернулась клубком на ковре у кровати Армана, Брюссо уже спал на соседней или только притворялся, это было не особо важно, демона он слышать в любом случае не мог, зато присутствие в спальне Виктора избавляло самого Армана от необходимости отвечать фамильяру. Тот бормотал о том, что все идет великолепно, сорбир Девидек поверил в ложь,и сорбир Лузиньяк также, что последний, кажется, раздосадован успехами Мадлен в поисках генеты.
Раздосадован? Шанверу так не показалось, Дионис явно был рад за друга. Завтра,или на днях, когда Арману вернут белый камзол, он попросит Лузиньяка показать статую, добытую им в Тутенхейме. Завтра…
А пока Арман де Шанвер, погружаясь в сон, думал о мадемуазель из Анси с дымчато-зелеными глазами и самым мощным фаблером из возможных, о Катарине Гаррель.
