Кощей медленно перевел взгляд с нее на Аленку, которая замерла, будто готовая в любой момент рвануть с места. Уголки его губ дрогнули в едва уловимой усмешке.

– Это – Иван? – Кощей ткнул пальцем в лошадь.

– Только не притворяйся, что не твоих рук дело! Мы оба знаем, как ты превращения любишь!

– А еще мы знаем, как их расколдовывать. Чего к копытцу-то привела? Бери лошадь, да целуй!

А Кощей к Аленке повернулся.

– Я свою часть уговора выполнил?

Аленка, побледнев, кивнула, не в силах вымолвить слово.

– Выполнил, – с наслаждением констатировал Кощей. – А ты свою… решила не выполнять?

– Какую часть?! – вспыхнула Василиса, ее голос зазвенел от негодования. – Какой еще уговор? Немедленно объясни!

Аленка, поджав губы и глядя в землю, прошептала:

– Он… он мне помог… когда Ваня совсем уж замучил… Все пироги воровал, по ночам шумел, бражку пил, насмехался… Я в отчаянии была… Пошла к Кощею. Он и направил меня к тому копытцу. Сказал, раз братец такой неугомонный, пусть в козла превратится, силу свою растратит. Но взял с меня слово… что три года и три дня я за ним следить буду, как за малым дитем, ухаживать, оберегать. А я… – голос ее дрогнул, – а я его не уберегла.

– А-ну, прекрати! – строго произнесла Василиса, завидев, что Аленка шмыгать начинает. – Ничего ты не виновата! Это же он! Ты в глаза его бесстыжие посмотри!

– Нормальные глаза, – пожал плечами Кощей. – Некоторым даже нравятся. Наглядеться не могут.

– На что только не пойдут особы на закате своей красоты, чтобы старость коротать не в одиночку.

– Некоторым и на рассвете бы не мешало, а то сильно злые, да, Чудище?

– Извините, – осторожно спросил с елки кот, – а мы все еще об Иванушке?

В этот момент взгляд Василисы скользнул за спину Кощея, и выражение ее лица мгновенно изменилось. Ярость и решимость сменились на сначала недоумение, а потом – на что-то острое и колючее, похожее на обиду. Кощей, уловив эту перемену, обернулся.

По лесной тропе, грациозно ступая, шла Лиса Патрикеевна. И вела под уздцы великолепного коня – копию заколдованного дважды Иванушки. Только не было в этом коне ни капли магии, только природная, настоящая красота. Кощей и сам на коня засмотрелся, а уж он разных видывал за долгую жизнь.

Остановившись рядом, Лиса лукаво улыбнулась, встала на цыпочки и нарочито громко чмокнула Кощея в щеку.

– Спасибо за подарок, Кощеюшка! – прощебетала она. – Такого красавца я еще не видела! Буду на нем в столицу кататься, все барышни обзавидуются!

Василиса стояла неподвижно, глядя на эту сцену. Щеки ее залила краска, губы плотно сжались. Она бросила на Кощея последний взгляд – в нем было столько горького разочарования и упрека, что ему стало неуютно. А потом резко развернулась и, не сказав ни слова, зашагала прочь, так быстро, что ветер взметнул полы ее сарафана.

Кощей смотрел ей вслед с искренним, неподдельным недоумением. Он проводил взглядом ее удаляющуюся фигуру, потом перевел взгляд на сияющую Лису, на покорного коня, на виновато опущенную голову Аленки.

Кажется, он что-то не понял.