— Удачи! — донеслось из тумана, который быстро окутывал берег.

Черная вода плавно понесла лодки в Ночь. Луч отраженного света обрывался на башне в Порожках, будто небесная дорога закончилась тупиком. Небо позади розовело всполохом, и на миг мне показалось, что на берегу тоже что-то вспыхнуло. Как будто туман прорезало фарами чаромобиля.

— Наверняка мама приехала, — проворчал Фалько, торопливо опуская весло в воду. — Когда она уже поймет, что я больше не маленький мальчик?

— К слову, — задумчиво произнесла Элма, умело орудуя вторым веслом. — Ты не думал, что твое ко мне нездоровое влечение — это тяга к матери?

— Точно нет, — отрезал Фалько. — Мне и одной мамы с лихвой. Хотя вот если конкретизировать и взять тягу к материнской груди…

Веник тихонько зарычал, обернувшись к Порожкам, и Бас шикнул. Мы все умолкли, так что остался только шум воды и наше дыхание. Лодку уносило все дальше, тьма становилась гуще, но мне не было страшно.

— Кажется, опасность осталась позади, — прошептала Элма.

***

Серый вышел из чаромобиля, подошел к берегу черной реки. Лодка исчезла в тумане, густой сметаной растекшемся над водой, но Серый не огорчился. Ему нравилась эта игра: когда жертва проявляла неожиданную прыть и хитрость, уходила от погони и путала следы. Так интереснее.

Глаза привыкли к Сумеркам быстро, как будто он отсюда и не уезжал. Все как в его деревне: узкие улочки, чахлые деревца, огороды на крышах. Разве что дома на сваях — как будто забрались на ходули.

Ему это не понравилось. Все равно что попытка украсть то, что тебе не принадлежит. Если родился во мраке, так будь добр, там и живи. Каждый должен знать свое место — и в этом заключалась суть его работы: рассаживать сверчков по шесткам. И сворачивать головы тем, кто нарушал порядок.

К нему подошла кошка, нырнула под руку, подставив колючую спину, и коротко рыкнула, уставившись вдаль. На другом берегу реки, покоясь на подушке тумана, спали останки Левых Порожков. Чары решили стереть их с лица земли, и исполнителем был его старший брат. Серый не любил такие задания: слишком грубо и примитивно. Разумеется, если бы приказ отдали ему, он бы сделал все в лучшем виде. Брат тоже справился. А потом потерял жизнь на другом берегу. Быть может, на этом самом месте — в грязи, схваченной льдом.

— Найди лодку, — приказал он серому брату. — По воде будет быстрей.

Дороги здесь кончались: и те, что на земле, и те, что в небе. Луч света упирался в зеркала на башне и накрывал город куполом, а дальше была Ночь. Его брат выбрал хорошее место, чтобы умереть — на самой границе света и тьмы. Серый готов был поспорить — его черная душа канула в мрак.

К нему подвели здоровенного мужика, толкнули, заставив упасть на колени, и лысая голова, перечеркнутая тремя багровыми полосами, склонилась.

Серый едва сдержался, чтобы не почесать свои старые шрамы, зазудевшие на предплечье. Там навеки остались две буквы: И, Т. Инициалы старшего брата, который когда-то вырезал их на теле младшего ради потехи. Забавно, что потом им пришлось отказаться и от семьи, и от фамилии. Серый забыл даже имя, взяв себе новое — Ит.

— Кто был в лодке? — спросил он.

Лысый глянул на него исподлобья, но тут же опустил глаза.

Ит не любил досужую болтовню, да и разговоры в целом. Толку переливать из пустого в порожнее? А вот чарослова уважал. Они несли в себе саму суть явлений, и сейчас этот лысый дурак расскажет всю правду.

— Сур Верум, — произнес Серый, а затем повторил вопрос: — Кто был в лодке?

— Труп, — с усилием сказал лысый. — Тело.

— Чье?

— Мы хоронили Томаса.

— И все, больше не было никого? — другой серый отработанным жестом попытался схватить мужика за волосы и запрокинуть голову, но его пальцы лишь скользнули по лысине, как будто он решил его погладить.

— Никого, — буркнул тот.

Неужели врет?

Ит опустился на колени и заглянул ему в лицо. Глубоко посаженные глаза блестели острым умом, но чаросвета в них не было.

— От чего умер Томас? — спросил он.

Мужик как будто заколебался. Если соврет, Ит убьет его без раздумий. Ведь это будет значить, что тень спрятал артефакт от чар. Это запрещено законом. Законы нельзя нарушать.

Кошка подошла ближе, дохнула лысому в лицо, так что колючие усы оцарапали щеку. Тот содрогнулся всем телом, а на лбу выступили крупные капельки пота.

Пальцы Серого сомкнулись на рукоятке ножа. Смерть будет быстрой.

— Я убил его, — признался лысый. — Это был Первый. Главный среди нас, теней.

Оракулы так и сказали. Ит разжал пальцы и поднялся. Серые брюки измарались, но он никогда не боялся испачкаться. Внешняя грязь — ерунда, важен лишь внутренний свет.

— Отпустите, — приказал он.

Кошка разочарованно подалась назад, а лысый легко вскочил на ноги и скрылся в тумане. Он сказал правду, чарослово не оставило ему вариантов. Он убил Первого, лидера сопротивления. Все равно, по какой причине. Этот мужик с исчерканной головой сделал для равновесия мира больше, чем многие эквилибры.

Ит вновь подошел к кромке берега и склонился. Здесь прошло много людей: в рыхлом снегу остались крупные отпечатки и поменьше, вот со щегольским каблуком, а поверх него — глубокий след лапы с загнутыми когтями. Ставки в игре повышаются.

Лысый не врал, но он попросту мог не знать, что в лодку сел кто-то еще. Чарослово заставило его говорить правду, но у каждого она своя.

Серый знал — девушка была здесь. Он уже видел ее однажды — на балу, где она порхала по залу как сверкающая птичка. Ему захотелось убить ее еще тогда, потому что одним своим существованием она рушила весь его мир.

Серые братья притащили пузатую лодку, найденную в каком-то сарае, спустили ее на воду. Чаросвет побежал по старым доскам, латая их и защищая от протечек. Днище мягко присело, когда серые забрались внутрь, и кошка свернулась на корме, с любопытством трогая лапой воду.

Ит поморщился, расслышав переругивания братьев — не время и