– Что за ерунду ты мелешь, Алеша? Кощей – маг, а не голодный студент! У него в погребах, я знаю, запасов на три голодные зимы! И потом, – добавила я, и слова сорвались с языка быстрее, чем разум вступился, – Кощей и сам козел почище нашего Иванушки! А козлы, как известно, друг друга не едят! Это против козлиного кодекса чести!

Воцарилась мертвая тишина. Все уставились на меня с таким изумлением, будто я только что объявила о своей помолвке с Лешим. Баюн от избытка чувств начал лихорадочно вылизывать лапу. С Василисой Премудрой в сказочном лесу старались не спорить. Но и соглашаться обетов не давали.

И тут произошло нечто, что заставило нас всех разом забыть и о Кощее, и о козлином кодексе. Мой новый конь, Сивка-Бурка, что до этого поодаль стоял, мирно пощипывая траву, вдруг подошел к рыдающей Аленке, наклонил свою вещую голову, ткнулся мягкими губами ей в волосы и тихо, но очень отчетливо… промычал.

И это был не конский ржет. Это было низкое, блеющее, стопроцентно козлиное:

– Ме-е-е-е-е…

Звук был настолько неожиданным и несовместимым с обликом благородного скакуна, что Аленка разом перестала плакать и уставилась на него широко раскрытыми глазами. Баюн поперхнулся собственной шерстью. Лебедяна ахнула и всплеснула руками.

Пазл в моей голове с громким щелчком сложился.

– Это то, о чем я думаю? – осторожно спросила я.

– Если ты, Василисушка, думаешь о том, что коня тебе лямого продали, то истинно так, – прогрохотал Алеша. – Ты мне торговца покажи, я ему быстро объясню, что негоже красных девиц обманывать…

– Иванушка?! Ваня! – Аленка бросилась коню на шею. – Нашелся! Ты из какого копытца опять попил, гад такой?!

Конь-козел смущенно переступил с ноги на ногу.

– Так, надо его расколдовать, – вздохнула я. – Жаль, бабушка далеко. Может, с ней по блюдечку связаться…

– Так пусть он из той же лужи попьет, что раньше, – пожал плечами Алеша. – Какая ему разница, из коня в козла или из человека?

– Может, ему конем быть нравится больше?

Сивка-Бурка снова заржал и на всякий случай спрятался за Аленкину спину.

Козел так козел. Личное дело каждого.

– Аленка! Ты где то волшебное копытце нашла, из которого он тогда, до первого превращения, напился?

Аленка, вся в слезах и соплях, утерла лицо подолом рубахи и беспомощно развела руками.

– Да я… я и не помню уже, Василисушка! Места там глухие, топи болотные… Мне Колобок тропинку показывал! Он по тем местам на своем колесике шустро передвигается!

Все взгляды, как по команде, повернулись к Колобку. Тот, до этого скромно катившийся по краю поляны, замер, а его румяная боковина побледнела от испуга.

– Нет! – вдруг запищал он тонким, испуганным голоском. – Не скажу! Ни за что не скажу!

– Как это не скажешь? – возмутился Алеша Попович. – Да я сейчас из тебя весь изюм повыковыряю, краюха бессовестная! Тут человек… то есть козел страдает!

– Не-е-е! Меня Кощей на гренки порежет! С чесночком и