— О, — у меня не было никаких воспоминаний о его голосе. — Что ж, это просто… замечательно. Есть что-то ещё, о чём мне следует знать?

— Непременно, — он предложил мне руку. Словно мы дама и кавалер, вышедшие на прогулку. Я взяла его под руку и не смогла сдержать улыбку. Ночной воздух был прохладен, словно в хрустальный осенний вечер. — Вряд ли я смогу перечислить всё, даже если попытаюсь. Боюсь, тебе придётся познавать всё по ходу дела.

— Спасибо.

Он проигнорировал мой сарказм.

— Всегда пожалуйста.

В темноте перекликались и визжали самые разные твари. Крики чудовищ, больших и малых, занятых своей ночной жизнью. Это были не те чудовища, что рождены людьми из Источника Вечных. Они были моими.

Лес поредел. В центре очистившейся поляны находилось то, что звало меня по имени. То, что вытащило меня из постели и жаждало сказать «привет».

Оно напоминало пастуший посох. Такую палку, что втыкают в землю в саду, чтобы повесить растение или табличку. На нём висел странный светящийся кокон. Переливающийся и полупрозрачный. Он был точной копией ожерелья, которое я так обожала. Не могло быть сомнений, что оно стало вдохновением для того, что я видела перед собой.

Кокон испускал пульсирующий свет. Гипнотический и ослепительный. Глубокий и манящий гул нарастал и стихал в такт этому свечению.

Внутри кокона шевелилась, трепыхалась какая-то форма. Полная юной энергии. Крюк, на котором он висел, был вкопан в землю. Он казался сделанным из переплетённых виноградных лоз.

— Как прекрасно, моя стрекоза. Пойдём, подойдём ближе. Неужели оно собирается вылупиться?

Самир шагнул в сторону светящейся луковицы. Но я ухватила его за руку и дёрнула назад. Он с лёгким удивлением хмыкнул и склонил ко мне свой замаскированный взгляд, готовый возразить. Я же подняла палец к губам, призывая его к тишине.

И впервые он меня послушался.

Я наклонилась и подняла с земли небольшую веточку. Бросила её в сторону светящегося кокона.

В ту же секунду, как прутик коснулся земли у основания крюка из перекрученных лоз, поляна вдруг изменилась. Огромные челюсти — словно стальной капкан — выскочили из ровной почвы. Иллюзия прекрасной травянистой полянки исчезла. С яростным и оглушительным щёлчком челюсти сомкнулись вокруг светящегося крюка.

Мы с Самиром отпрянули назад в шоке. Оказались на земле. Я почувствовала опасность. Но, подобно сну, который не можешь вспомнить через минуту после пробуждения, не была до конца уверена в том, что вижу.

Светящийся кокон на крюке был словно язык этого существа. Или удочка на конце рыбы-удильщика. Это была приманка. Чудовище на девяносто процентов состояло из пасти. Гигантские челюсти, сложившиеся вокруг приманки, были так тонки, что я видела сквозь них свет луковицы. Будто лягушка, проглотившая лампочку. Его зубы были длинными, тонкими и безжалостными. Очень напоминая зубы венериной мухоловки, будь они сделаны из кости.

Существо издало раздражённое «Криии!». Оно поняло, что поймало не добычу, а всего лишь ветку. Оно шустро переметнулось на другой конец поляны, подальше от нас с Самиром. Его ноги, похожие на лягушачьи, растопырились по сторонам. Это позволяло ему распластаться по земле.

Подобно скату, ищущему укрытия под песком, оно принялось закапываться поглубже. Вгрызалось своим большим плоским телом в грунт и листву. Оно распахнуло свои массивные челюсти. Словно расстилая одеяло для пикника, развернуло их, став неестественно плоским. Даже его зубы растянулись, лёжа плашмя.

Внутренняя сторона его пасти безупречно сливалась с покрытой листьями землёй. И в одно мгновение оно стало невидимым для невооружённого взгляда. Идеальная ловушка.

— Что ж, — произнёс Самир с оттенком восхищения. Он поднимался с земли. Протянул мне руку и легко поднял меня на ноги. — Это… весьма недюжинное создание ты сотворила, любовь моя. С тобой во главе у нас будет целое собрание диковинных монстров.

Я рассмеялась и стряхнула несколько листочков с его плеча и руки.

— Спасибо. Я…

Что-то обхватило его за талию. Внезапно, без малейшего предупреждения, рвануло в темноту леса. Только что он был здесь, и вот его уже нет.

Всё произошло так быстро, что он не успел издать ни звука.

— Самир!

Горыныч тут же окутал меня, готовый к любой опасности.

— Ну-ну… что это у нас тут?

Голос раздался над головой, с ветвей деревьев, мужской голос. Это было не к добру. Ничего хорошего никогда не случалось, когда кто-то обращался к тебе сверху.

— Не тревожься за чернокнижника, с ним всё в порядке. Я лишь хотел выкроить для нас несколько мгновений наедине. Мне просто необходимо было прийти и поздороваться.

Я подняла глаза и вскрикнула.

Глава 20

Нина

У меня сложные отношения с пауками.

Дело не в том, что я питаю к ним какую-то личную ненависть. И не в том, что я мечтаю увидеть их всех мёртвыми. Даже моя боязнь была не совсем настоящим страхом. Всё сводилось к тому, что они — эти восьминогие, многоглазые машины для внезапных испугов — будто специально созданы для того, чтобы подкрадываться к тебе в самый неподходящий момент. Когда меньше всего ожидаешь встречи с ними.

Гриша всегда смеялся надо мной. Стоило какому-нибудь паучку застать меня врасплох, как я вскрикивала, словно маленький ребёнок, напуганный грозой. Гриша ласково звал их «паучками-братюнями» и постоянно напоминал, что без них в нашей барнаульской квартире было бы куда больше прочей мошкары — комаров, мух и прочих нежеланных гостей.

Если же я замечала паука первой, когда была к этому готова морально, всё было в полном порядке. Я могла спокойно разглядеть его, мысленно признать: «Да, это действительно паук, обыкновенный арахнид», — и жить дальше без всяких переживаний. Я даже научилась мириться с их присутствием в доме, если они сидели там, где я сама для них определила, а не в каком-нибудь совершенно ужасном месте вроде душевой кабины или изголовья кровати. Но пауки, среди прочих своих многочисленных талантов, были величайшими мастерами подкрадываться незаметно. Словно ниндзя в мире членистоногих. И вот тогда я уже была совсем не в восторге от самого факта их существования.

И этот паук не стал исключением из правила. Он подкрался ко мне. И в данном случае это было поистине впечатляющим достижением, заслуживающим особого признания, по одной простой, но весьма существенной причине:

Он был размером с дом.

Гигантский паук возвышался надо мной, словно ожившая башня из кошмарного сна,