Я опускаю бедра вниз, прижимаясь к нему еще сильнее, позволяя ему почувствовать влагу, вытекающую из моего влагалища. Отчасти это было вызвано им, а отчасти — его братьями. Затаив дыхание, я царапаю ногтями вверх и вниз по его груди. Любопытство заставляет меня трогать маленькие острые края его собственных сосков, и Руэн чуть не срывает меня со стола, когда преякулят стекают с головки его члена на маленькую дорожку, ведущую от пупка к паху.

— Черт! — выругался он, его полуночные глаза вспыхнули красным. — Ты маленькая дразнилка.

Смех вырывается из моей груди. Да, я маленькая дразнилка. Я лгунья и воровка, дразнилка и убийца. Я являюсь всем этим, и мне больше все равно. В этом месте я могу быть кем угодно, и это нормально.

Пот стекает у меня под грудью и с затылка вниз, к щелке между ягодицами. Я чувствую, что у меня перехватывает дыхание, как будто я не могу вдохнуть достаточно воздуха. От костра на помосте из серого дерева остались только тлеющие угли, но пепел все еще падает вокруг нас. Я не хочу думать об этом. Мне все равно, зачем мы здесь, я просто хочу быть.

Руки Руэна оставляют мои бедра. Тепло его ладоней растекается по моему телу, наша кожа соприкасается так близко, что я забываю, где заканчиваюсь я и начинается он. Он обхватывает ладонями мои груди, слегка сжимая, когда его большие пальцы скользят по моим соскам. Прикусывая нижнюю губу, я выгибаюсь, еще сильнее отдаваясь в его объятия. Этого недостаточно. Я наклоняюсь, накрывая его руки своими.

— Сильнее, — умоляю я.

Острый взгляд Руэна встречается с моим, его глаза слегка расширяются, несмотря на пьяный вид в них. Звук мужских голосов нарушает тишину между нами — Каликсом и Теосом. Звон чего-то металлического или, возможно, стеклянного? Я игнорирую его и полностью сосредотачиваюсь на мужчине подо мной. Каликс решил снова оставить меня с Руэном, так что теперь все мое внимание сосредоточено на Руэне.

Тихие стоны и шаги витают в воздухе где-то в другом месте сада. Я знаю, что нам не следует делать это здесь. На самом деле, я знаю, что будь я в здравом уме, я бы соскочила с Руэна и стала искать свою одежду, которая, кажется, исчезла прямо с моего тела. Морс паллиум или нет.

Смерть идет за мной? Смерть была моим спутником на протяжении многих лет. Смерть моего отца. Моей гордости. Тех, кого я забрала своими руками. Я была учеником смерти так долго, что забыла, каково это на самом деле — жить.

Я заставляю руки Руэна двигаться по моему телу, сжимаю свои пальцы вокруг его так, что он вынужден впиваться в меня. Снова поворачивая бедра так, чтобы мой вход скользил вверх по нижней стороне его члена, я наслаждаюсь тем, как резко он вдыхает. Поднимаясь и снова прижимаясь к нему, я оставляю за собой липкий след, покрывающий его нижнюю сторону члена. Мне нравится ощущение, что он помечен как мой. У меня уже чертовски давно не было чего-то, что принадлежало бы только мне.

— Пожалуйста. — Я задыхаюсь, моя голова откидывается назад, волосы рассыпаются по спине. Моя кожа влажно блестит от пота, несколько прядей прилипли к плечам, рукам и шее. — Я хочу этого. — Я делаю еще один глоток воздуха. — Мне это нужно, Руэн.

Должно быть, он в таком же отчаянии, как и я, потому что едва слова слетают с моих губ, как он отпускает мою грудь и хватает за бедра, чтобы приподнять меня. Я вскрикиваю, звук душит меня, когда Руэн рычит проклятие, удерживая меня прямо над собой на мгновение, прежде чем приставить головку своего члена к моему отверстию. Наши взгляды сталкиваются, и его полностью поглощают темные круги зрачков, едва различимые кольца полуночи вокруг них.

Затем он прижимает мое тело к своему, и резкое вторжение заставляет меня вскрикнуть. Он вонзается в меня, как меч в плоть — легко, болезненно, восхитительно грубо. Мои ногти впиваются в его грудь, и я опускаюсь на него сверху, когда основание его члена упирается прямо в меня. Мои бедра дрожат от ощущения наполненности.

Я заполнена до самого основания, ширина и длина его члена растягивают мою киску. Мое прежнее желание кажется ничтожным теперь, когда я получила желаемое. Большего — недостаточно. Мне всегда будет нужно что-то еще.

От отчаяния на глаза наворачиваются слезы. Почему этого мало? Чего ещё мне хотеть? Что ещё мне нужно?

— Ш-ш-ш. — Руэн успокаивает меня, садясь, наши груди соприкасаются. Мои ресницы захлопываются, когда он смахивает поцелуями сначала одну слезинку, затем другую, прежде чем накрыть мой рот своим. — Просто почувствуй меня, Кайра.

Когда его руки на моем теле, а его язык у меня во рту, я делаю это. Я вздыхаю, тяжело дышу и хнычу, когда он приподнимает меня над собой. Наши тела соприкасаются только для того, чтобы разделиться, когда скользкая струйка жидкости стекает по его стволу, впитываясь в аккуратную щетину волос у основания его члена. Запрокидывая голову, когда он проводит зубами по моему горлу, я смотрю в ночное небо.

Звезды сверкают повсюду вокруг нас. Вверху и внизу, пока мы не оказываемся окружены их присутствием. В саду статуй мерцают огни. Логическая часть моего разума подсказывает, что теперь, когда основной огонь погас, зажжено еще больше свечей. В моем более ошеломленном мечтательном состоянии все, что я могу видеть, — это блеск звезд.

Когда к рукам Руэна на моем теле присоединяется вторая пара, я в удивлении отклоняю бедра назад, резко насаживаясь на его член до самого основания. Руэн сдавленно стонет сквозь стиснутые зубы, а чьи-то пальцы хватают меня за подбородок и поворачивают к новым губам.

Сопротивление бесполезно, и даже если бы это было не так, у меня нет желания бороться с притяжением к этим мужчинам Даркхейвенам. Жестоким. Чудовищным. Искалеченным, как и я, я хочу, чтобы они разорвали меня на части и использовали, чтобы залечить свои собственные шрамы. Может быть, тогда я действительно помогу кому-то, а не причиню им боль.

Мягкое прикосновение нежных губ к моим позволяет без труда угадать, кто меня целует. Только Теос мог быть таким ласковым. Я размыкаю губы и принимаю его, осознавая где-то на задворках сознания, что на самом деле проглатываю не его, а ещё немного того восхитительного игристого вина. Глотаю, пока его язык скользит в мой рот, а потом втягиваю остатки с него.

Открыть глаза, когда он перестает целовать меня, требует огромных усилий. Блеск его