Пот градом стекал по коже, соленой влагой оседал на шее и губах. Кислород, как огонь. Дышать невозможно.

Что со мной?

Меня тошнило. Лихорадило. Корежило во все стороны. Хотелось сжаться и уменьшиться до размера ничтожного атома, лишь бы не чувствовать это.

Я медленно, но верно сходила с ума. И умирала.

- Проклятье, - сквозь звон в ушах, крики и музыку я слышала голос. - Ты ведь специально выбрала именно эту спальню, да?

Я попыталась что-то сказать, но вместо слов с пересохших губ раздалось невнятное мычание.

Господи. Мое собственное тело не слушалось меня. С трудом открывались глаза. В них стояла чья-то расплывчатая тень.

Где я?

Точно. В загородном доме Ротенберга.

- Ну конечно, же да. Да, ведь, Мари? Охуеть... Просто охуеть.

В этом «Мари» чудилось что-то... чужое. Неправильное. Отторгающее.

Меня затрясло.

Кровать прогнулась под чужим весом. Что-то коснулось моей ноги сквозь толстую ткань пледа, и дрожь поднялась по позвоночнику вверх.

Я попыталась приподняться на локтях. Сфокусировать плывущий взгляд на фигуре, грузно нависшей надо мной.

Это не Кевин.

Ротенберг.

- М... Гкхм...

- Пиздец. Пахнешь так, что сдохнуть можно. Не думал, что так вообще бывает.

Тревога стиснула грудь.

Что?

Пахну?

- Я не... могу... пахнуть... - запнулась, когда чья-то ладонь вдруг скользнула по моей щеке. А вторая схватилась за край покрывала, спуская его вниз.

Раздался тихий смех.

- Да ты что? Правда? У меня для тебя хорошие новости, Кане, - чужое горячее дыхание коснулось кожи около самых губ, и меня затрясло еще сильнее, - Ты пробуждаешься.

Нет.

Паника удавкой перекрыла едва поступающий в легкие кислород. Страх скрутил внутренности. Хотелось бить, бежать, рычать, но я... не могла даже пальцем двинуть.Тело было, как желе, такое же вялое и непослушное.

Его рука окончательно стащила с меня плед.

- Что ты… Нет… Не надо...

Мои глаза сквозь тяжелые веки сфокусировались на его мелькнувшей на губах насмешливой улыбке и острых зубах, сверкнувших в темноте:

- Не надо? Давай-ка посмотрим, что тут у нас, - его рука легла мне на грудь, - Ты лежишь в моей постели в одном белье с течкой и при этом говоришь мне «нет»?

От места соприкосновения с его ладонью по коже разбежались предательские мурашки и электрические всполохи.

Мне стало до тошноты противно. От самой себя.

- Не нужно. Пожалуйста..

- Блядь. Охеренные сиськи, - я дернулась, а оборотень хмыкнул, - Раньше ты казалась такой неприступной. Недосягаемой. А теперь сама изъявила желание лечь под меня?

Я замотала головой, и темные мушки тут же запрыгали перед глазами. Дрожащими руками уперлась в его плечи в попытке отодвинуть, только ничего это не дало.

Дерьмо.

- За нос, получается, меня водила? Дразнила? Коварная, умненькая Кане. А ведь когда мы сидели тогда в машине, я уж было действительно поверил, что у тебя кто-то есть... А ты знаешь, как вызвать интерес, будучи еще даже непробужденной, - его губы были в миллиметре от моих, и рука, скользнувшая мне на шею, сжимая, не давала отвернуться. - У меня колом стоит. Всё благодаря тебе. Чувствуешь?

Он сдвинул бедро, навалившись сверху, и я беспомощно запищала, когда почувствовала, как его рот жадно прикладывается к моим губам в голодном поцелуе, не давая дышать.

Я задыхалась с чувством, будто безвозвратно что-то потеряла. Не замечала, как всё больше слез скапливается в уголках глаз и срывается с ресниц. Не могла ничего с этим сделать.

Тело терзала горячка. Эструс.

Альфа трогал все, до чего мог дотянуться, и с каждым его действием умереть хотелось всё сильнее.

Я буквально жаждала этого.

- Сладкая какая, - шептал на ухо, скользя руками вниз. - Оторваться невозможно. Тебе нравится, да? Чувствую, что нравится. По запаху. Течешь вся. Ну же, отвечай мне...

- От-пус-ти, - сипло прошептала в перерывах между тем, как он терзал мои губы. Они уже ныли от боли.

- Еще чего? Тебя в мою кровать силком никто не тянул. Я в своем праве, - он с силой сдавил бедро. - Хер с тебя слезу, пока не закончу. И расслабься ты, больно не сделаю...

Я до рези зажмурилась и содрогнулась в конвульсиях, словив дереализацию и не сразу осознав, что дрожу вовсе не я, а целый дом вместе со мной.

За дверью резко оборвалась музыка. Стих смех. А вместо него раздался истошный крик.

Я похолодела.

- Че за... - замерев, нахмурился Ротенберг. - Идиоты. Что там, блядь, проис...

Он закончить не успел, как дверь не то что распахнули — содрали вместе с косяком и петлями, отправив в полёт до ближайшей стены, попав прямо в окно. Звук разбитого стекла и треснувшего дерева на секунду оглушил пространство. Я зажмурилась.

- Эзра, стой! - раздался неожиданно знакомый голос. - Держи себя в... руках. Блядь!

Вдруг стало легко, и ошарашенный Ротенберг, которого буквально за шкирку стащили с меня, полетел в кучу битого стекла. Всем телом оказался вдавлен в нее.

- Че творишь! - диким зверем ревел Ротенберг, пытаясь перевоплотиться, но чужой ботинок давил его лицо прямо в осколки, не позволяя этого сделать. Запах крови наполнил комнату, - Отпусти, урод! Знаешь, что я с тобой сделаю за такое? Ты вообще в курсе, чья это территория и кто мой дядя, а?

- Жри, пока пол чистым не будет, - проигнорировав угрозы, гласом Дьявола из самой преисподней произнес...

Кевин.

18.2

Ботинок на затылке Ротенберга усилил нажим. Он натурально завыл, извиваясь во все стороны.

- Ублюдок! Отпусти, мать твою! А иначе... Агрх, - чужая рука схватила его за волосы и с режущим слух треском впечатала в стекло, затыкая.

- Жри, сказал, - от звука этого голоса все тело будто закоротило. Что-то судорожно сжалось внутри живота. - Начинай.

- Эзра, прекрати!

Его окружили с двух сторон. Попытались схватить и оторвать от Ротенберга, но он одним махом отшвырнул от себя всех. Один даже болезненно поморщился, обхватив поврежденное предплечье.

Остальная куча оборотней закрыла спинами дверной проем, не давая окружению Ротенберга ворваться сюда.

- Вы кто такие?! Что здесь происходит? Сейчас сюда приедет наряд полиции! - кричал кто-то из них.

- Завались, - прошипел его соратник, прописав ему в плечо. - Это, черт возьми, Мор. У него все Темные Воды по струнке ходят. Хочешь, чтобы помимо Роджа и мы