Я встряхиваю головой, чтобы избавиться от мыслей о Харреке. Поцелуй — или больше! — за восемь рыбин. Этот парень, черт возьми, выжил из ума. Взяв себя в руки, я откидываю косу с плеча и откашливаюсь у хижины Лиз. Ширмы перед дверью нет, но просто входить как-то странно, и я думаю о замешательстве Харрека ранее.

— Лиз? Это я.

— Входи, — зовет она. — Я просто пытаюсь накормить этих двух соплячек.

Я ныряю в хижину и улыбаюсь ей. Она сидит у костра со стрелами и точильным камнем в руках и свирепо смотрит на своих маленьких дочерей. Эйла — младшая — выглядит так, будто плакала, а у Рáшель — старшей — самодовольное выражение лица.

— Посмотри на меня, мамочка, — зовет Рáшель. — Я съела все свои пирожки, а Эйла вообще не ест свои.

— Хорошая работа, лапочка. И привет, Кейт, присаживайся. — Лиз бросает взгляд на меня, прежде чем снова перевести взгляд на свою дочь. — Эйла, я сосчитаю до десяти, и если ты не будешь есть эти пирожки… — она позволяет своему голосу зловеще затихнуть.

Маленькая нижняя губка Эйлы выпячивается, и она снова начинает плакать.

— Мне они не нравятся, мамочка!

— У мамы такой вид, будто ей не все равно? Нет, ей все равно. Съешь это, или сегодня вечером ты будешь ужинать сырым мясом. — Она снова оглядывается на меня, поскольку я все еще топчусь в дверях. — Дети. Ой. Я надеюсь, ты сегодня не торопишься.

— Нет и не собираюсь, — говорю я и снимаю лук с плеча, затем опускаю свои длинные ноги на землю рядом с ней.

— Мамочка, мамочка, — зовет Рáшель. — Эйла не ест свои пирожки.

Лиз щиплет себя за переносицу.

— Если бы твой папа был здесь, Рáшель, он бы сказал тебе, что стукачей никто не любит. И он съел бы все твои пирожки, Эйла. Но это не так, так что съешь их, чтобы уже можно было идти в школу, хорошо? Ариана ждет вас, девочки. — Она смотрит на меня и скашивает глаза. — Они всегда такие, когда Рáхош уходит на несколько дней.

— Он ушел? — мягко спрашиваю я. В некотором смысле, я даже рада, что сегодня на моем уроке по охоте будем только мы с Лиз. Рáхош… ну, он немного свирепый.

— Ага. Он ужасно избаловал моих девочек. — Она бросает на них ласковый, но раздраженный взгляд, затем протягивает руку, хватает последний пирожок с тарелки Эйлы и запихивает его себе в рот. — Все давайте, бегите в школу.

Слезы Эйлы тут же высыхают, и она бросается к двери, за ней быстро следует ее сестра.

— Пока, мамочка!

Лиз заканчивает жевать, слегка покачав головой.

— Ладно. Сегодня мы просто попрактикуемся в меткости, так что установим мишень на окраине деревни и поработаем с ней. — Она протягивает руку и берет мой колчан, осматривая мои стрелы. — И первое, о чем нам нужно поговорить, — это о том, насколько тупы эти стрелы. Они должны быть достаточно острыми, чтобы прокалывать шкуру, иначе убийство не будет чистым. Где твой точильный камень?

Фу. Неужели они настолько тупые? Харрек был прав.

Я ненавижу это.

Глава 2

Месяц спустя

ХАРРЕК

Она по-прежнему отказывается идти со мной на охоту. Моя Кейт — жалкая неудачница.

Однако я нахожу это очаровательным. Кейт склонна к соперничеству и не умеет проигрывать. Это весело. С течением времени я узнаю все больше и больше о своей человеческой женщине… потому что я стал думать о ней как о своей. Между кем-либо из новых людей и охотниками не произошел ни один резонанс, за исключением Бека и странной, вонючей Эл-ли. Это меня вполне устраивает. Если мне не суждено вызвать резонанс, то, по крайней мере, есть женщины, с которыми можно поделиться мехами. Поскольку они не нашли отклика, я решил, что Кейт будет моей.

Я был влюблен в нее с того самого момента, как впервые увидел. Я усмехаюсь про себя, разминая больную руку. Место, где рыболовный крючок проткнул мою ладонь, зажило, но оно все еще иногда болит. Мне следовало бы уделять больше внимания своим делам, но мои мысли были сосредоточены на высоком человеке с волосами, похожими на облако, точно так же, как это было каждый день с тех пор, как появились люди.

Я никогда не завидовал, когда прибыла первая группа людей. Я ни с кем не нашел отклика и решил, что это предназначено не для меня. Я не испытывал сильных чувств ни к одной из этих маленьких, хрупких, плосколицых созданий, но мне действительно нужна была пара. Когда-то давно я преследовал Ти-фа-ни, но мое сердце оставалось молчаливым к ней, в отличие от Таушена. Она нашла отклик в Салухе, и я рад за своего друга. Я предположил, что мне нужно будет набраться терпения, подождать, пока один из комплектов не подрастет, и посмотреть, оживет ли тогда мой кхай.

Но в тот момент, когда я увидел Кейт, я понял, что она должна быть моей. В отличие от других людей, она высокая и сильная, ее бедра округлые и крепкие, груди большие, а ноги длинные. Она возвышается над ними всеми, и я знаю, что ее тело идеально подошло бы к моему в мехах. Мне не нужно было бы наклоняться, чтобы прикоснуться к ней губами. Я мог крепко прижимать ее к себе и не чувствовать, что вот-вот сломаю ее. Мне это нравится.

А еще мне нравится ее странная грива. Из всех женщин она самая бледная, ее волосы подобны снежному облаку или кусту в метель. В отличие от пышных каштановых кудрей Шорши, кудри Кейт тугие и растрепанные, и ее бесцветная грива ниспадает до середины спины плотным гнездом. Я хочу потрогать его и посмотреть, такой ли он на ощупь мягкий, каким кажется. Даже ее маленькие бровки бледные и бесцветные. Очаровательно.

Однако она не совсем бледна. Когда она расстроена, ее щеки становятся ярко-красными. Я нахожу это милым, поэтому делаю все возможное, чтобы заставить ее покраснеть. Думаю, ей не нравится мой флирт, но она смирится. Я дам ей время.

У меня есть все время в мире, чтобы ухаживать за ней.

Я наблюдаю, как она сидит с Химало, хмуро разглядывая кожу перед собой. Она натянута на каркас, и с нижней стороны свисают кусочки хрящей и кровеносных сосудов. Это шкура с ее первой добычи, и он показывает ей, как