— Везите нас на пасеку, — кричу кучеру и захлопываю дверцу перед носом старухи.

— Дура, оставайся у меня, на пасеке ты и дня не протянешь! С ребёнком, одна! Куда? — вопит и тут же кучеру. — А вещей-то много у этой новой постоялицы? Ой, что ж я, про вещички-то не поинтересовалась! Вещички!

— Много! — и ему, видимо, надоело тянуть резину, тут же кнутом взбодрил коня и повёз меня из негостеприимного дома.

— Оставайся! Глупая, эт я так, для порядку! Ой, граф меня выпорет за неуступчивость! Вернись! — завопила старуха, но уже поздно. Меня увозят дальше. Проехали мимо телеги, кучер крикнул о новых планах. Кажется, никто не хочет даже нос показывать на эту пасеку. Еще была мысль попросить телегу постоять, мы бы съездили, хоть бы глянуть, может быть реально злая ведьма — меньшее зло, чем заброшенная пасека. Но поздно. Через несколько минут торопливой езды карета замерла в потрясающе красивом месте.

Вот только нежилой дом выглядит очень негостеприимно. Гораздо негостеприимнее, чем эта старуха, что только что мотала мне нервы своими выкрутасами.

— Зато, никто сюда лишний раз не сунется! — шепчу дочери, открываю дверь кареты, пытаюсь рассмотреть свои новые владения.

Похоже, что я со своей гордыней и самонадеянностью в очередной раз попала в ужасную историю. Судя по дому, мне тут не выжить, не то, что мёд накачать…

Глава 4

Новое место

Соня проснулась и настойчиво пискнула, требуя обеда, а мне некогда ей грудь дать. Кажется, я после родов соображаю с трудом, куда я потащила себя и малышку?

Ну да, граф козлина, но он арендодатель, и ему приспичило выгнать меня. Как бизнес-леди я ситуацию понимаю. Но по-человечески — нет!

Ну, не понимаю, хоть убейте! Он мог бы меня перевести в коморку на третьем этаже, позволить хоть сколько-то пожить, раз такая печаль с мужем.

Он это специально?

Напугать меня хотел?

Ну вот, я напуганная, и дальше что?

Рассуждаю, но мои рассуждения сути проблемы не меняют. Кажется, я в опе.

Выхожу из кареты и задаю первый разумный вопрос кучеру, он тут рядом топчется, ему любопытно не меньше моего.

— А скажи, дорогой! Зимы тут лютые? Снег, мороз?

— Да вы что, госпожа, никак память потеряли? Миль двадцать-тридцать на север высокие горы, за лесом их вершины уже видны, вот там да, зимой снег лежит, а у нас нет, только дождь чаще, — он почесал бороду, рассматривая меня. Но интерес у него, примерно такой, как у санитара психушки: опыта мало, а степень моей вменяемости понять надо.

Похоже, он уже подумывает забрать меня отсюда силой.

— Это хорошо. Давай-ка «дворец» осмотрим.

Подхожу к строению и понимаю, что за высокой травой и плющом, я дом-то и не видела. А он из брёвен, да каких толстенных! Впервые такие вижу, довольно грубо сделанный сруб, но невероятно добротный. У меня от удивления рот открылся. Такие дома строят брутальные, мощные мужчины. Вот, наверное, старый пасечник в молодости был могучий. Я влюбляюсь в это место со второго взгляда.

Дом высокий и без фундамента, держат его восемь, а может, и больше каменных подпорок, широкие ступени. Полы толстенные, крыша добротная. В таком доме сырость не поселится. Присматриваюсь и поражаюсь, насколько всё подогнано. Щелей нет, всё основательно и аккуратно. Обожаю, такой добросовестный подход.

Кучеру пришлось сбить топором замок на двери, и она тут же приветливо скрипнула.

Я возьми, да и скажи:

— Примешь ли меня и мою девочку, нам жить негде, я обещаю пасеку возродить!

В этот момент словно вздох услышали, и из дома не холодом, а теплом пахнуло. Стою в дверях и не могу поверить своему счастью. Тут же в сенках много пасечной утвари, всё добротное, мощное и рабочее, не место этим вещам в доме, но должно быть, кто-то уже после смерти хозяина всё прибрал, да закрыл. Мысленно благодарю заботливого человека.

Прохожу в дом.

Кухня со столовой и небольшая печь, видимо, из-за жаркой погоды тут в доме еду не готовили, дальше две комнаты, в одной стол и лавочки у огромного окна, во второй — огромный топчан.

Стены ничем не обшиты, остались ещё травы на верёвке висящие, какие-то полотенца, посуда. Пыль и паутина, но в целом место не запущенное. Вполне легко тут навести чистоту, да и жить.

Мне очень понравилось, как домой на пасеку к любимому деду вернулась.

— Остаюсь! Выгружайте всё в дом, в карете не забудь корзину с едой! — командую работникам и ухожу в дальнюю комнату кормить Соню.

Минут тридцать и все мои вещи уже свалены в центре «гостиной» и плетёная кроватка для дочери, вот за это я крайне признательна той служанке, что меня собирала.

— Ну вот хозяйка. Да тут не так и страшно. Пока пчёл нет, и жить можно! Вам бы работника сюда.

— Мне платить нечем, — коротко отвечаю, чтобы не тратили своё время соискатели. А про пчёл он прав. И правда, нет их!

— Понятно. Ну мож сиротку прислать?

— Сиротку? — я вообще не поняла о ком он.

— Да у вас же там девчонка-сирота на побегушках, граф её ненавидит люто, девочка немая, больше никому она не нужна, её служанки прячут с вашего ж позволения на третьем этаже от лишних глаз! Никак забыли?

Вот те новость! Сердце ёкнуло, словно вспомнило, а разум пытается, но не может. Промелькнула мысль, что моё изгнание показательное, и чтобы не навлекать ещё больших бед, девочку решили пока спрятать. Вздыхаю, мне вдруг стало неуютно, оказывается, в той жизни у меня есть обязательства, а я получается, бросила и забыла:

— А что мне никто не сказал? Она дорогу сюда знает?

— Магда, когда соберётся вас проведать, тогда и девочку привезёт, я шепну ей, что вы примете сиротку. Ну, нам это, пора. Как вас тут оставить-то? Это ещё пчёл нет, видать, разлетелись, да зверей диких тут много. Неспокойно как-то…

Вспоминаю пасеку моего деда в лугах у тайги, вот где было неспокойно от набегов медведей, а тут пространство открытое, лес близко. Вокруг холмы высокие, всё в цветах, и запах медовый. Идеальное место.

— Поезжайте, не пропаду! — сама начинаю сомневаться, но