…шкряб, шкряб…

Моурин вздрогнула от этого звука. Она направила луч фонарика на пол. То, что она увидела, суетящееся у ее ног, заставило содрогнуться от отвращения.

Крысы.

Ну, нет… не крысы. По крайней мере, ни один из видов крыс, которых Моурин когда-либо видела раньше. Они были примерно того же размера, что и крысы, но эти животные представляли собой всего лишь маленькие комочки бледно-светлого пуха без каких-либо видимых особенностей, за исключением розовых носиков с усами и тонких, покрытых мягким мехом хвостов.

Были ли эти твари… инопланетными паразитами?

Кем бы они ни были, они быстро передвигались, и их были сотни, все сновали и шныряли между ног скота. Маленькие существа, казалось, никак не реагировали на свет фонарика, и Моурин предположила, что они, возможно, слепы, как пещерные животные, приспособившиеся жить в полной темноте.

Моурин слышала истории о нашествии крыс на океанских судах. Может быть, такого же рода проблемы существовали и на космических кораблях?

Но лучше было не делать поспешных выводов.

Несмотря на все, что она видела до сих пор, Моурин не была уверена, что действительно находится на инопланетном космическом корабле. Насколько она знала, она все еще была где-то на Земле. Она, конечно, надеялась, что это так.

Моурин убрала пистолет в кобуру достаточно надолго, чтобы вытащить iPhone. Она не ожидала, что будет связь, но то, что она обнаружила, встревожило ее еще больше.

Аккумулятор разрядился. До этого он был заряжен по крайней мере наполовину.

Ну, она так думала.

Холодок пробежал по спине. Сколько времени потребовалось бы аккумулятору, чтобы разрядиться, когда телефоном не пользовались? День? Два дня? Три?

Моурин сунула телефон обратно в карман и снова достала пистолет.

Следующим шагом было проверить периметр камеры. Должен же быть какой-то вход в это место и выход из него, верно?

Протискиваясь между мычащим скотом и пиная маленькие пушистые комочки на полу ногами, Моурин добралась до ближайшей стены и методично обошла комнату, тщательно обыскивая ее с помощью фонарика. Она нашла единственную дверь, сделанную из цельного металла, но на этой чертовой штуковине не было ручки, и, несмотря на все ее усилия, она не могла сдвинуть ее с места.

Механическая. И предположительно запертая снаружи.

Это плохо.

На мгновение Моурин подумала о том, чтобы выстрелить в дверь, но тут же отказалась от этой идеи. Шансы, что пуля произведет какой-либо эффект, были ничтожно малы, а возможность рикошета слишком опасной. К тому же шум просто предупредил бы ее похитителей — кем бы они ни были — о том факте, что у нее при себе оружие. Это испортило бы любой элемент неожиданности, что было бы не в ее интересах.

Оставалось только одно.

Ждать.

Рано или поздно кто-нибудь — или что-нибудь — откроет эту дверь. И когда это произойдет, Моурин будет готова. У нее был фонарик, которым она могла ослепить своих похитителей — при условии, что у них были глаза. И, что более важно, у нее было оружие.

В магазине пятнадцать патронов плюс один в патроннике, и на поясе висел еще один запасной магазин на пятнадцать.

Достаточно огневой мощи, чтобы прострелить себе путь к отступлению отсюда.

Или умереть, пытаясь.

С помощью небольших толчков и шлепков по коровьим бокам Моурин удалось расчистить пространство вокруг двери. Затем она отошла к дальней стене, где намеревалась расположиться до прибытия своих тюремщиков.

Но сначала ей нужно было освободить место, чтобы сесть среди маленьких комочков шерсти.

— Кыш! — прошипела она и затопала ногами по металлическому полу. — Кыш, маленькие засранцы! Кыш! Кыш!

К счастью, это, похоже, сработало. Паразиты вокруг нее рассеялись и юркнули в другой конец помещения.

— Вот так-то лучше, — пробормотала Моурин.

Она прислонилась к стене и тяжело опустилась на пол. Холодный металл вряд ли можно было назвать удобным, но сидеть было приятно. Она все еще чувствовала усталость и истощение — побочный эффект обезвоживания и того, что луч света сделал с ее телом.

Ей с трудом удавалось держать глаза открытыми, а медленная, равномерная вибрация корабля снова убаюкивала ее. Но ей нужно было оставаться начеку, когда прибудут похитители.

Надеюсь, это не займет слишком много времени.

Моурин ненавидела ждать.

Она выключила фонарик, чтобы сберечь батарейку, и положила его на пол рядом с собой. Пистолет она держала наготове, направив в сторону двери.

Теперь у нее не осталось ничего, кроме темноты и своих мыслей.

Бюро, вероятно, уже разыскивает ее. После того, как телефонный разговор с Брэдли закончился паническими криками и неразберихой, ее коллега наверняка связался с начальством, чтобы сообщить им, что Моурин в опасности.

Но что они найдут? Ее машину, все еще припаркованную под деревьями, с папками на пассажирском сиденье. Поле, на котором не хватает нескольких десятков коров. Какие-то следы.

И что потом?

У Моурин не было ближайших родственников, которых можно было бы уведомить. Отчасти в этом был виноват ее трудоголичный образ жизни. Что касается ее родителей, то они умерли, когда она была еще маленькой девочкой, и именно это было причиной ее такой навязчивой преданности правоохранительным органам в первую очередь. Ее воспитывали бабушка с дедушкой, родители ее отца, но они тоже давно умерли.

Конечно, был Брэдли. Он, без сомнения, был бы расстроен исчезновением Моурин. Но они не были парой, ни при каком напряжении воображения. Хотя они никогда на самом деле не говорили об этом, оба явно не собирались хранить верность. Такому парню, как Брэдли, не составило бы труда найти другую пассию. На самом деле, это было то, к чему Моурин время от времени подталкивала его.

Сидя в темноте и прислушиваясь к мычанию и шарканью коров, Моурин вдруг подумала, как мало она оставила после себя.

В каком-то смысле это было хорошо. Меньше боли, меньше разбитых сердец. Но с другой стороны мысль о том, насколько пустой была ее жизнь, угнетала.

Между этими мрачными размышлениями, усиливающимся обезвоживанием и непроглядной темнотой, окружающей ее, Моурин поняла, что ее все больше тянет в сон. Свинцовые веки опустились. Разум померк.

Как раз в тот момент, когда ее сознание погрузилось в это приятное, туманное состояние между бодрствованием и сном, в нескольких футах от нее из темноты донесся новый звук.

Тоненький голосок.

— Роун?

ГЛАВА 4

МОУРИН

От этого неожиданного звука у Моурин екнуло сердце, а по спине пробежал холодок. Она схватила фонарик с того места, где положила его на пол рядом, и включила. Она осмотрела пол перед собой в поисках источника звука.