Я наблюдаю, как я спотыкаюсь, неуклюже подходя к мальчику, которого теперь знаю как Кассиана, вместе с Норой. Он стоит между своим отцом и моей сестрой, с яростью на лице, поднимая руки в знак протеста.

— С дороги, мальчишка! — рявкает Кеннер, небрежно замахиваясь на сына, отчего тот отлетает в кусты, укрывающие нас от ветра. — Проследи, чтобы Оренда стер из его памяти эту ночь. Ни один мой сын не должен помнить этот момент и не верить в меня, — рычит он, такой же злобный, как всегда, когда я, спотыкаясь, делаю последние несколько шагов к ним.

Паника и потребность защитить их обоих не просто крутятся в моих мыслях, но покалывание в моих костях говорит мне, что я чувствовала это и тогда. Мое маленькое «я» подпрыгивает в воздух как раз в тот момент, когда Кеннер оказывается на расстоянии вытянутой руки от Норы, толкая меня в нее, когда моя магия вырывается из моего тела.

Мой крик превращается в вопль ужаса, когда Кеннера отбрасывает назад, он теряется в темноте, а я лежу скомканной кучей поверх Норы. Магия сочится из меня во всех направлениях, переливаясь яркими огнями, когда она соединяется с каждым волком в поле.

Вой боли эхом отдается в моих ушах, когда все волки падают на землю, прекращая нападение на моего отца, Нору и меня.

Ветер усиливается, когда я пытаюсь встать, фактически сбивая меня с ног на Нору, когда я слышу, как отец зовет меня по имени. После третьего крика свет гаснет, и мой крик превращается в приглушенный всхлип, и эта ночь воспроизводится в высоком разрешении, когда я поддаюсь скрытой правде.

Я добираюсь до них так же быстро, как и мой отец, и вижу правду о той ночи его глазами.

Нора теряет сознание подо мной, а я стону и извиваюсь, пытаясь встать, но все, что я могу сделать, это моргнуть на своего отца черными, как смоль, глазами и черными обожженными кончиками пальцев, маша ему, чтобы он помог.

Это то, что произошло? Это то, что случилось со мной? Это то, что я сделала?

Теперь я смотрю на свои руки, отмечая отсутствие черных кончиков, когда мой отец опускается на колени рядом со мной. Кровь струится по его лицу, окрашивая кожу, пока он успокаивает меня.

— О, Адди. Все хорошо. Ты в порядке, я здесь, я с тобой. Все будет хорошо. — Его слова едва улавливаются в моем сознании, пока я смотрю, совершенно очарованная тем, как он ведет себя со мной в детстве.

Он потирает мои руки своими, обещая убрать все это, когда мягкое сияние снова омывает меня. Мне тепло, я счастлива, я спокойна, я трепещу от возбуждения, но я не могу понять, откуда это берется. Я как будто чувствую все, что чувствовала тогда и забыла. Но я забыла не по своей воле. Это дело рук моего отца.

Я смотрю, как он раз за разом окутывает меня своей магией, пока мои глаза не приходят в норму, а кончики пальцев больше не покрыты словно в черные чернила. Именно тогда он видит Нору, и именно тогда становится ясно, что уже слишком поздно предотвращать какие-либо серьезные повреждения.

Потому что он спасал меня. От моей собственной магии.

Это разбивает сердце и потрясает душу одновременно. Теперь я вижу то, чего никогда не видела тогда, от чего мой отец защищал меня.

Моя тьма.

— Не за что.

Я бросаю взгляд направо, замечая силуэт женщины на линии деревьев. Ее невозможно разобрать, но гогот, который звенит в воздухе перед тем, как она исчезает, знаком — я слышала его сегодня утром.

В моей камере.

Женщина.

Та самая женщина, которой там не было, когда меня забирали охранники.

Что все это значит?

Прежде чем у меня появляется возможность обдумать что-либо из этого, мир вокруг меня меняется. Я задыхаюсь от дыхания, которое прочно застряло у меня в горле, когда меня захлестывает головокружение.

— Адрианна, ответь мне прямо сейчас! — Приказ исходит от Рейдена, и мне требуется вся моя сила, чтобы посмотреть в его сторону. — О, слава богу, — хрипит он, его рука все еще лежит на подставке перед ним.

Возвращаясь в настоящее, я чувствую, как предательская дрожь пробегает по моему позвоночнику, когда поток магии закручивается у меня в животе. Это заставляет меня усмехнуться, когда оно обвивается вокруг магических пут, скрепляющих мои запястья вместе.

С рычанием я дергаю за переплет, наблюдая, как он с грохотом падает на пол. Мой пульс грохочет в ушах, когда я запрокидываю голову, и волна магии обрушивается на меня каскадом.

Яркий свет заливает комнату, но меня он не ослепляет. Ни капельки.

Не в этот раз.

31

АДРИАННА

П

ение звенит в ушах, пока мое тело вибрирует от остатков магии, текущей по моим костям. Это все, что я чувствую, всепоглощающее и полностью неконтролируемое.

Одно слово повторяется в моем сознании.

Защищать.

Защищать. Защищать. Защищать.

Я должна защитить Флору.

Я должна защитить Арло.

Я должна защитить Крилла.

Я должна защитить Рейдена.

Я должна защитить Кассиана.

Я должна защитить Броуди.

Я должна защищать королевство.

Мое чувство цели укрепляется, даже когда оно ведет меня в глубины незнакомой тьмы. Свет струится по моим венам, разливаясь по комнате, поглощая тех, чьи имена крутятся в моих мыслях, таким ярким лучом, что он почти ослепляет.

Я приросла к месту, пальцы покалывает от моей магии фейри, когда Флора зовет меня по имени, прорываясь сквозь туман, которым я окутана.

Я перевожу взгляд на нее, наблюдая, как она щурится, и быстро понимаю, что только я могу видеть сквозь излучаемый мной свет; остальные полностью для этого потеряны.

— Сделай это, Флора! — кричу я, моя грудь вздымается с каждым словом, и хотя она не может меня видеть, она не теряет ни секунды, прежде чем приступить к действию.

Рейден, Крилл, Кассиан и Броуди все еще подключены к сферам, скованы, с чувством недоумения, искаженным светом.

— Что сделать? — Кричит Броуди, желая быть частью того, что, черт возьми, это такое, но времени отвечать нет. Флора уже приступила к активным действиям.

Ее руки поднимаются по бокам, пальцы подергиваются, и я сразу узнаю это движение. Она роется в умах, до которых может дотянуться. Словно прочитав мои мысли, мгновение спустя воздух прорезают крики, и я с удовлетворением наблюдаю, как Холлоуэй, Кеннер, Оренда и гребаный дядя Вэлли, имени которого я даже не знаю, падают на пол.

Она проникает в их разумы достаточно глубоко,