— Что?

Голос раздался прямо позади меня, и я вскрикнула и обернулась. Я, скорее всего, запуталась бы в собственных ногах и упала, если бы Самир не вмешался. Он захохотал и подхватил меня за талию рукой, обвив её вокруг меня и притянув к себе.

Я уперла руки ему в грудь, пытаясь оторваться от него, но он был недвижим. Когда его когтистая металлическая рука легла мне на горло, я замерла. Он, казалось, был доволен тем, что положил руку на изгиб моей шеи там, где она встречалась с плечом.

— Ты пленница? Чья?

— Каела, — пискнула я.

Самир зарычал глубоко в горле, и его хватка на мне усилилась.

— И что именно этот горообразный сгусток плоти намерен с тобой сделать?

Я тяжело сглотнула.

— Я не знаю.

— Он знает, что мы уже знакомы? — спросил Самир.

Я покачала головой.

— Ты послушалась меня? Хорошо. Тогда прислушайся к моим словам ещё раз, дорогая. Каел будет искать твоей смерти. Так или иначе. Будь в этом уверена.

— Но я не имею к этому никакого отношения.

— Не важно. Поверь мне.

— Сайлас сказал, что будет собрание, чтобы решить, что со мной делать. Он сказал, что ещё ничего не решено.

— Сайлас — сострадательный глупец, который хотел вселить в тебя некое подобие ложной надежды. Каел будет стремиться забрать твою жизнь в течение недели, я уверен. Никто никогда не возвращался из Источника Древних неизменным. Ты — угроза естественному порядку нашего мира. И если он поверит, что я имею какое-то отношение к твоему несчастью, он убьёт тебя в одно мгновение, чтобы избавить этот мир от любого заговора, который, по его мнению, я состряпал. Мне не нужно напоминать тебе о непреходящей важности того, чтобы не говорить о наших беседах.

— Ты имеешь к этому какое-то отношение?

— Я польщён. — Самир усмехнулся. — Но, к сожалению, нет. Боюсь, ты заплатишь цену в любом случае. Скажи мне, ты хочешь умереть?

— Нет. — Я не колебалась.

— Это избавит тебя от многих мучений и страданий. Смерть от его рук будет быстрой. Ты — смертная в мире чудовищ, которые жаждут видеть таких, как ты, искажёнными, сломленными и поглощёнными.

— Это касается и тебя?

Самир снова усмехнулся, довольный моим выпадом.

— О да, — промурлыкал он и притянул меня ближе к себе.

Я поняла, что вошла в эту открытую дверь и, вероятно, не стоило этого делать.

— Ты не можешь даже начать постигать, что я желаю сделать с тобой.

Намёк в его голосе капал, как горячий воск, и я снова попыталась отшатнуться от него, отчаянно надеясь уменьшиться в размерах.

Когтистая рука на моём плече скользнула к моему горлу и сжалась. Самир переключался с одного настроения на другое без предупреждения. В одну секунду он беседовал со мной. В следующую — впивался кончиками когтей в бока моего горла, вызывая слёзы на моих глазах, когда они опасно жалили и грозили прорвать кожу. Этот мужчина был ртутью.

— Ты можешь считать меня первым и главным в этом списке, моя дорогая. Так скажи мне… — Он запрокинул мою голову, когти теперь впивались немного сильнее.

Я вскрикнула, почувствовав, как они прокалывают мою кожу, но здесь, во сне, по крайней мере, я знала, что это нереально. Но это не мешало всемуощущатьсяреальным.

— Зная, что такие существа, как я, ждут тебя, ты изменишь своё мнение? Ты теперь желаешь, чтобы твоя жизнь закончилась?

— Нет, — настаивала я сквозь страх.

— Даже зная, что я приду за тобой?

— Я не хочу умирать.

— Хорошая девочка.

Мой разум побелел, когда его когти глубоко вонзились в моё горло.

Глава 19

Нина

Я проснулась от резкого скрипа металла — ржавчина скользила по ржавчине, издавая противный скрежет, от которого хотелось зажать уши. Господи, да что же это такое! Вырвавшись из цепких объятий кошмара, я резко села на постели. Сердце колотилось где-то в горле, словно пыталось вырваться наружу, а внезапное пробуждение и жуткие образы из сна включили во мне все инстинкты бегства разом. На несколько мгновений я совершенно не понимала, где нахожусь и что вообще происходит.

Я должна была быть дома, в своей постели. Вместо этого я оказалась в какой-то средневековой тюремной камере с мерцающими факелами на стенах и грубо отёсанным камнем вокруг. Ну да, точно. Весь этот кошмарный бардак. Скрип издавала дверь моей камеры — её открывал какой-то мужчина, который поставил поднос с едой на шаткий столик, которым раньше пользовался Сайлас. На левой щеке и скуле мужчины красовалось большое красное родимое пятно в форме спирали.

Он едва взглянул на меня, прежде чем выйти из камеры, захлопнуть дверь, запереть её на замок и удалиться прочь. Я спустила ноги с края кровати и уткнулась лицом в ладони.

— Плохой сон приснился?

Я подняла голову на неожиданный голос. В соседней камере, прислонившись к стене, стояла молодая женщина с подносом в руках. Первое, что бросилось мне в глаза, — это её рыжие волосы, из тех, которые одни люди готовы были бы убить, чтобы заполучить, а другие — избавиться от них любой ценой. Это была копна тугих натуральных кудрей, казавшихся почти непробиваемым облаком вокруг её лица. Волосы были небрежно собраны в хвост на затылке, но множество рыжих завитков всё равно выбивались, обрамляя её бледное веснушчатое лицо.

У девушки было одно из тех лиц, которые делали её моложе, чем она, вероятно, была на самом деле. На щеке, прямо под правым глазом, красовалась ярко-фиолетовая метка души размером примерно с монету — она не портила её красоты, а скорее подчёркивала её. Девушка была просто потрясающе хороша собой в этом стиле «настоящей деревенской красавицы». Что-то в ней сразу же напомнило мне о кукурузных полях и коровах, хотя я и не могла объяснить почему. Глаза у неё были тёмно-жёлтого, почти янтарного оттенка. Что-то в этих фиолетовых метках заставляло глаза становиться жёлтыми. Торнеус, Максим, а теперь и эта девушка. Странно.

— Да, — слабо признала я.

— Судя по звукам, кошмар был тот ещё, — сказала девушка. У неё на коленях лежал