Я сделала еще один глоток вина.

– Я ни в коем случае не защищаю и не оправдываю Магистра, но я упала в яму из-за колдовства мужчины, которого ослепили.

Персиваль провел кончиком пальца по краю своего бокала.

– Тебе стоит быть осторожной, потому что если он увидит, как ты используешь магию, тебя ожидает та же участь.

Я с трудом сглотнула. Тем временем молчаливые монахини начали расставлять на столы еду – перепелов, запеченных до идеальной золотисто-коричневой корочки. Они были замаринованы в вине, розмарине и гвоздике.

Даже несмотря на то, что в воздухе над замком Руфилд витала смерть, у меня разыгрался аппетит. Возможно, именно по той причине, что в воздухе витала смерть. Лидия как-то раз говорила, что смерть делает людей голодными и вместе с этим возбужденными, потому что мы начинаем отчаянно цепляться за жизнь, которая висит на волоске.

У меня сейчас же потекли слюнки. Но будто этого было недостаточно, монахини принесли еще и бульон из овощей и баранины. От ароматного супа поднимался пар, и у меня заурчало в животе.

Я взяла ложку и, нахмурившись, уставилась в тарелку.

– Мне кажется, или блюда становятся все более изысканными?

Хьюго принялся за суп.

– Мы же завтрак пропустили. Может, так они пытаются это восполнить.

– Но… зачем? – не унималась я. – Им ведь совершенно все равно, что с нами будет. Разве вы не строили теорий на этот счет?

Годрик оторвал перепелиную лапку.

– Чтобы продемонстрировать свою силу. Или чтобы заставить нас почувствовать благодарность за их милосердие. Кто знает? Мне, если честно, наплевать.

Персиваль хмуро посмотрел на меня поверх своего бокала с вином.

– У меня есть теория. Потому что они действительно могли держать нас в подвале без окон, где нашей единственной пищей был бы черствый хлеб, а компанией – крысы. Магистр сказал, что нужно ценить милосердие Архонта. Но что, если ему кто-то подсказал так поступить? Манипулировал им?

– Да ну, не похож он на человека, которым легко манипулировать, – отмахнулась я.

Он пожал плечами.

– Значит, это все патер. Мы же все видим, что он слегка не в себе.

Сазия прищурилась.

– Ты к чему это клонишь? Что-то я не улавливаю.

– Ходят слухи, – прошептал Персиваль, – о движении сопротивления среди Луминариев в замке Руфилд. Вроде как они тайно работают и против патера, и против Магистра. Возможно, сопротивление помогает нам обеспечить более комфортные условия жизни.

Теплый суп приятно согревал мой желудок.

– Кажется, я все равно до конца не понимаю суть. Почему их должно волновать, будут у нас вкусные жареные перепела или нет, если потом нас все равно бросят волкам на съедение?

Он склонился над своим супом, теперь пар поднимался у него перед лицом.

– Потому что, возможно, они готовят переворот. Восстание против Ордена. Возможно, еще есть над чем работать, и все, что они пока могут для нас сделать, – это создать благоприятную атмосферу, прежде чем мы умрем. Прежде чем они осуществят свой грандиозный план. Но если хотите знать правду, то я сам здесь только из-за восстания.

Хьюго моргнул.

– Что ты имеешь в виду?

Персиваль огляделся, проверяя, нет ли поблизости кого-нибудь.

– Я сказал им, что я помечен Змеем. Знал, что окажусь здесь, и добровольно сдался.

– Ты что, с ума сошел? – воскликнул Годрик, чуть не расплескав вино. – Точно чокнулся! Совсем уже котелок не варит!..

Персиваль указал на неровный шрам у себя на виске.

– В каком-то смысле так оно и есть. Я чуть не умер после рыцарского поединка, четыре дня был без сознания. Когда пришел в себя, то задумался, в чем же был смысл всего этого. Я рисковал своей жизнью только для того, чтобы покрасоваться перед кучкой напыщенных аристократов. Я мог погибнуть в любой момент, а ради чего? Ради того, чтобы их развлечь? Однажды я истеку кровью на поле брани, а никому и дела не будет. Но вот если я присоединюсь к сопротивлению? По крайней мере когда я умру, у моей жизни будет цель. В теории. Если только я найду связных.

Хьюго присвистнул.

– Что ж, я впечатлен.

– Было бы от чего впечатляться, – Персиваль вздохнул и откинулся на спинку стула, так и не притронувшись к еде. – Пока что я не встретил среди Луминариев тех, кто состоит в движении сопротивления. Не то чтобы у нас было много возможностей пообщаться.

Я глубоко вздохнула.

– Как ты думаешь, что именно они планируют, если, конечно, сопротивление действительно существует?

Он покачал головой.

– Полагаю, они пытаются узнать больше о том, как разобщить Орден. Ищут слабые места, прикидывают, когда лучше начать, – он откинулся назад, и его плечи поникли. – Либо же я все перепутал, и никакого сопротивления нет, а я напрасно сунулся в петлю.

В голове у меня все перемешалось.

– Не знаю, справимся ли мы с Орденом. И как искать повстанцев, тоже не знаю. Но, может, мы хотя бы найдем выход отсюда?

– Как? – хмыкнул Годрик. – Тут высоченные стены, а наверху патрулируют лучники. Взобраться по стенам мы не сможем, а если бы и смогли, то получили бы стрелу в глаз раньше, чем спрыгнули бы с обратной стороны.

Я вспомнила книги, которые листала в комнате Мэйлора.

– Хьюго, ты что-то говорил о туннелях в этой местности. Лабиринт – это лишь часть этой системы, верно? Эти гробницы были построены задолго до вторжения тиренианцев. Вдруг там еще что полезное есть? Может, через туннели нам и удастся выбраться?

Персиваль провел рукой по губам.

– Как же мы до них доберемся? Вряд ли же мы сможем их исследовать.

– Что ж, я уже провела некоторое время с Повелителем воронов, – прошептала я. – Попробую теперь вытянуть из него информацию, когда начнется всеобщая исповедь.

Сазия ухмыльнулась.

– Дай угадаю, ты, конечно, учла, что он соблюдает обет безбрачия и крайне сексуально озабочен? Умело используешь свой язычок, чтобы его расслабить, да?

Персиваль серьезно посмотрел на меня.

– Только не говори ему о сопротивлении. Если он еще не знает об этом, то, узнав, непременно доложит об этом патеру. Это может погубить все планы повстанцев и стоить им жизни. Не рассказывай ему вообще ничего. Просто выясни как можно больше.

Я кивнула.

– Конечно. Ни словечка не скажу.

В тот момент у меня были секреты от всех. Союзникам я не рассказывала о вампирах, теперь вот Повелителю воронов не буду рассказывать о сопротивлении.

– Возможно, я смогу найти