Но вместо этого на его лице появляется усмешка. Не злая или презрительная, а какая-то... понимающая? Он смотрит на меня так, словно я подтвердила что-то, что знал давно.

— Я уже понял, что это случилось, — говорит он спокойно, а затем добавляет фразу, от которой по моей коже пробегает холодок. — Ты не первая такая.

Воздух застревает в горле. Комната вокруг нас словно сужается, сжимается до пространства между нашими взглядами.

— Что... что меня выдало? — выдавливаю я главный из мучивших вопросов и чувствуя, как дрожит голос.

Кристард поворачивается к окну и смотрит на светлеющее небо. Его профиль чётко вырисовывается на фоне первых лучей солнца: сильный подбородок, прямой нос, задумчивый взгляд.

— Ты не атаковала меня, когда я в первый день искал тебя на складе. Настоящая Элена использовала бы магию, подгадав момент. Я был готов, разумеется, но ты не напала. Хотя прекрасно знала, что я мог перевернуть здесь всё и найти тебя.

Пытаюсь представить ту, другую Элену, способную без колебаний напасть на собственного мужа, и не могу соотнести этот образ со своим характером.

— Я не сразу понял, что с тобой что-то не так, — продолжает он. — Рам первый начал подозревать, что мою жену подменили.

Радуюсь, что уже сижу, потому как ноги внезапно стали ватными.

— Мы немного сбились, когда ты сбежала с Рильдой, — Кристард качает головой. — Это было... неожиданно. Я стал просчитывать, что ещё могла задумать моя жёнушка. Предполагал, что она попытается сбежать, но не думал, что она заберёт с собой сына. Элена вышла за меня, чтобы получить магию. Ей повезло, что драконьи боги отметили её для меня, так что она получила всё, что хотела. Поставил лишь одно условие: никакой магии, пока она носит Кселарона. Она не стала меня слушать.

— Рильда сказала мне, что у Элены был какой-то план, — вспоминаю я. — Она не объяснила ей, как мы пройдём сквозь туман, но, кажется, она была уверена в результате.

Кристард смотрит на задремавшего сына. Его взгляд неожиданно темнеет. Когда он отвечает, его голосом можно остудить комнату в жаркий летний день.

— Я оставил на ней печать, блокирующую магию, когда поймал во время очередной практики. Снял после родов, но с её слов сила вернулась к ней не в полной мере. Знаю, что после рождения ребёнка у женщин бывает помешательство, так что не придавал значения крикам, что ребёнок забрал себе её силу, хотя это не так. Кселарон станет драконом, у него будет своя. И, похоже, его настоящей матери это не нравилось.

— К чему ты ведёшь? — тихо спрашиваю я.

— К тому, что теперь догадываюсь, почему она сбежала не одна. Она хотела использовать сына, чтобы пройти туман.

Перед глазами появляется та жуткая белёсая преграда, и ветер, который, кажется, может сорвать мясо с костей. Единственное, чего можно было желать, взглянув на неё — бежать и как можно дальше.

Я услышала Кристарда, когда он сказал, что Элена хотела использовать сына, чтобы пройти. Но сердцем я принять то, что она хотела погубить этого малыша, я не могу.

И, кажется, тоже начинаю злиться на неё.

Выходит, Кристард был ещё мягок с этой дрянью?!

Кажется их мир врос в меня, не позволяя даже задуматься о возвращении. Что если я вернусь, а она снова окажется здесь?

Она передаёт мне уснувшего сына, указав взглядом на колыбель. Без опасений, без намёка, что он следит за мной и проверяет.

Он отдал мне сына, потому что доверяет.

— Ты говоришь об этом так... спокойно, — я перекладываю ребёнка в его кроватку и поднимаю на Кристарда глаза. — Понимаю, что я отношусь к Кселарону лучше, но всё же. Как будто для тебя неважно то, что я самозванка.

В груди разливается странная смесь обиды и облегчения. Не нужно больше притворяться, и обиды оттого, что моя тайна, оказывается, и не была такой уж тайной.

Кристард притягивает меня ближе к себе. От него пахнет кожей, травами от лекарств и чем-то терпким, похожим на хвою. Этот запах стал для меня странно знакомым, почти родным.

— Хоть мне и подходило тело Элены, — говорит он тихо, глядя на свои руки, — я никогда не любил её душу, как и она мою.

Что-то в его словах заставляет меня внутренне съёжиться. «Подходило тело» – звучит так... отстранённо. Словно Элена была лишь удобным сосудом, не более.

— Между нами был договорной брак, — продолжает он. — Элена ненавидела меня. А я... просто принял её как необходимость. Как часть сделки. Так что я рад, что теперь у меня есть ты, – его голос становится мягче. – Элена, которая хоть что-то ко мне чувствует.

Сердце пропускает удар. Эти слова должны бы согреть, но они лишь усиливают внутреннюю смуту. Что я действительно чувствую к Кристарду? Страх? Уважение? Привязанность? Или нечто более глубокое, что я боюсь признать даже перед собой?

— Всё стало таким запутанным. Что мы будем с этим делать? Нельзя же просто сделать вид, что я всегда жила в этом теле.

— Разберёмся позже, — отвечает он с улыбкой. — Я ещё очень хочу послушать про твой мир, но сейчас не время. У нас есть проблема посерьёзнее.

Холодок предчувствия пробегает по спине. Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на Кселарона, но сын всё ещё дремлет.

— Какая проблема? — голос звучит хрипло, словно и не мой вовсе.

— К нам движется армия тёмных, — говорит он с напряжением в голосе. — И у них есть предводительница. Не знаю, что ей нужно, но в любом случае я обязан помешать ей.

Я киваю и крепче сжимаю его руку.

Глава 44. Кристард Деролон

Боль в боку пульсирует с каждым движением. Раны еще не затянулись полностью, но у меня нет выбора – я вынужден встать. Осторожно отстраняю руку Элены, которая пытается удержать меня, и сажусь, стиснув зубы от пронзившей тело резкой боли.

— Мне нужно связаться с королем. Подай тот кристалл.

Элена выполняет просьбу. Камень тускло поблескивает в полумраке комнаты – темно-синий, с вкраплениями мелких серебристых