– Однажды я уже потерял все, как и ты, – глухо отозвался Генри, отворачиваясь от Зверя. – Я потерял способность быть воином. Мои травмы и шрамы…

– Я знаю, – Зверь тепло улыбнулся и тоже встал с кресла, прошелся по комнате вкрадчивой походкой и подошел к сгорбившемуся у окна Генри, который смотрел вдаль, вспоминая прошлое. – Но я вижу перед собой сильного мужчину, который смог овладеть боевой магией. И стать сильнейшим воином, чем он был прежде, без магии. Может… так же случится в будущем с тобой снова, Генри? Сейчас тебе кажется, что жизнь кончена и ты стоишь на осколках надежд, связанных с Дженни. Но у тебя большое сердце, Генри. Дай себе время. Раны на сердце заживут. Рано или поздно. И ты… возможно, ты встретишь новую любовь? Которая затмит в тебе страдания по прошлой несбывшейся любви. Да, сейчас это кажется невозможным, но… поверь. Однажды так и случится. Обещаю. Я же особенный зверь, правда? Считай, что я увидел будущее. Твое будущее. Наполненное любовью и счастьем.

Генри неуверенно улыбнулся и кивнул. У Зверя так ярко горели глаза, что ему невозможно было не поверить.

Зверь оставил его и вышел из башни. А Генри какое-то время еще стоял у окна, бесцельно глядя вдаль, за горизонт. Губы его беззвучно шевелились. Он словно прощался с Дженни… прощался навсегда.

Генри вышел из башни и огляделся. Куда идти? Возвращаться в опостылевший дом, снова в свое одиночество? Генри сцепил зубы. Лучше отправиться в дом разврата. Забыться в горячем женском теле. Закрыть дыру в груди простым проверенным способом.

Генри быстрым шагом одолел расстояние между башней и домом разврата и вошел внутрь, с опаской оглядевшись. Ему было страшно наткнуться на Зверя и увидеть укор в нечеловечески светлых глазах с узкими зрачками. Но к счастью, привратник сообщил, что хозяин отправился в сторону леса и больше не появлялся в доме.

Генри не решился идти на второй этаж, а направился в общий зал, где гремела музыка и женский смех. Общий зал разделялся на несколько зон. В одной, где стены были отделаны панелями красного дерева, мужчины перебрасывались шутками, свежими сплетнями и во что-то играли. Генри вошел туда, но на него никто не обратил внимания. Зато девушка – работница заведения – сразу заприметила Генри. Она прильнула к нему, поглаживая рукав. Девушка, наверное, была новенькая: светлые волосы, симпатичное свежее личико, розовые губки, поблескивающие интересом к Генри глаза.

– Я первый день сегодня работаю. Да и вообще… у меня еще никогда никого не было, – застенчиво ответила она на короткий, порыкивающий вопрос Генри. – Зверь сказал, мы можем сами выбирать клиентов, и я… Мне никто не нравился здесь, если честно. Кроме тебя. Может, я даже влюбилась в тебя?

Генри только головой покачал, услышав звонкие искренние нотки в девичьем голосе. Влюбилась, ага. За те пару часов, что он мелькал в заведении? Где только Зверь таких подбирает? Юных, невинных… Может, специально для него постарался? Такая девочка – бальзам на раны на сердце. Кажется, так сказал Зверь там, в башне? Ну, а если нет, все равно сработает. Не раз пробовал. Помогало.

– Пойдем в комнату, малышка, – мягко проговорил Генри, стиснув запястье девушки.

Она странно покосилась на его запястье. Генри мысленно выругался. На его запястье красовался черный кожаный шнурок. Эту «метку» придумал Зверь для всех посетителей второго этажа дома разврата.

– Я… боюсь боли и всего такого, – честно призналась девушка. – Но с тобой пойду. На второй этаж, да?

Спина блондинки поежилась так, будто она свела лопатки. И усилием воли заставила себя расслабиться. Генри нахмурился и сорвал с запястья шнурок.

– Нет. Комната на первом этаже. Пошли скорее?

Девушка просияла и закивала. И сама первая выбежала из общего зала, почти таща Генри за собой. Как барана на веревочке. Генри почувствовал, как во рту у него загорчило от отвращения. Но сходить с выбранного пути не собирался. Клин выбивают клином? Вот он и выбьет Дженни этой милой невинной…

Но едва переступив порог обычной спальни первого этажа, декорированной в темно-синие тона, Генри замер. Девушка начала раздеваться перед ним. Слегка смущаясь, она сняла платье и осталась обнаженной в лунном свете. Ее фигура была идеальной: тонкая талия, высокая грудь, округлые бедра, длинные ноги, но… Это была не Дженни. С ужасом – уже не впервые в этом доме разврата – Генри почувствовал, что не сможет изменить Дженни. Неважно, что она бывшая жена и что ее стоит забыть. Неважно, что она выбрала другого и счастлива с ним.

Наверное, после признания Дженни, что она попаданка, что-то изменилось. Генри поймал себя на том, что он ходит в дом разврата совсем не за тем, за чем ходил раньше. Не за любовью распутниц, а просто… по привычке. Он приходил, играл с другими мужчинами в карты и уходил, оправдывая себя разными предлогами.

Единственный раз после признания Дженни о попаданке он заказал себе девушку. На второй этаж. Но пришла Дженни. И измены не получилось. Получилось, наверное, хуже. Он все разрушил. Но изменить так и не смог. Как не мог и сейчас. Уже стоя напротив обнаженной, влюбленной, на все готовой красавицы, Генри чувствовал только холод и пустоту внутри. Ни искорки былого желания. Ровным счетом ни-че-го.

– Прости, красавица. Я не могу. Я… женат. И изменять жене не стану, – глухо проговорил Генри.

Не глядя на ошарашенное лицо девушки, он оставил несколько золотых монет на кровати. Генри не сказал, что жена уже бывшая. И блюсти нравственную чистоту сейчас, по меньшей мере, даже глупо. Но к счастью, никто не заставлял раскрывать душу перед этой милой невинной девочкой, которая, по всей видимости, проведет эту ночь одна, в этой темно-синей постели, укрытая пологом от чужих глаз. Он так чувствовал. И вышел за дверь. Не колеблясь, не оглядываясь. И пошел наверх. На второй этаж… но уже не за плотскими утехами.

Тяжелые черные сапоги чеканили шаг даже по мягкому ковру, устилающему второй этаж. Генри шел, оглядываясь