Наконец, все было готово. Гвардейцы заняли позиции в тени деревьев и за моим колючим барьером. Мы с Каэленом остались одни у рунического камня, в самом сердце сада. Тишина была почти абсолютной. Даже ветер затих, словно затаив дыхание. Две луны, одна — как осколок льда, другая — как кровавая рана, заливали поляну призрачным, пурпурным светом, искажая тени, превращая знакомый сад в чужой, мистический пейзаж.

— Боишься? — его голос прозвучал тихо, почти шепотом, но в этой гулкой тишине он казался оглушительным.

— До смерти, — честно ответила я, не отрывая взгляда от темной кромки леса, откуда должна была прийти угроза. — А ты?

Он помедлил, словно взвешивая слова.

— Я боюсь не за себя. Никогда не боялся, — сказал он, и я почувствовала, как он повернулся ко мне. — Но сегодня… сегодня все иначе.

Я посмотрела на него. В пурпурном свете двух лун его глаза казались фиолетовыми, бездонными.

— Я не должен был втягивать тебя в это, — продолжил он глухо. — Всю эту грязь, предательство, древние проклятия… Твоя единственная вина в том, что магия связала тебя со мной.

— Это не вина, — я покачала головой, чувствуя, как внутри поднимается странная, тихая уверенность. — Теперь я это знаю. Это… судьба. Моя. И я принимаю ее.

Он смотрел на меня, и в его взгляде я видела не только тревогу, но и восхищение. Он медленно расстегнул ножны у своего пояса. Но достал не боевой меч, а другой клинок. Личный кинжал. Короткий, с лезвием из темной, как ночь, стали и рукоятью из полированного драконьего рога, увенчанной гербом клана Вэйр – головой дракона.

Он вложил его мне в руку. Холодный металл и теплая, гладкая рукоять легли в ладонь так, словно были созданы для нее.

— В клане Вэйр есть традиция, — его голос вибрировал, заставляя воздух вокруг дрожать. — Когда дракон идет в свой самый важный бой, он отдает свой первый клинок тому, кто является его вторым сердцем. Его истинной. Я был глупцом, Элара. Слепым, высокомерным эгоистом, который видел в тебе что угодно – функцию, угрозу, проблему, – но не то, чем ты была на самом деле.

Он сделал шаг ко мне, его руки легли мне на плечи.

— Ты – мое сердце. Мой щит. Моя Хранительница. Возьми. Теперь ты не просто моя истинная. Ты – Леди Вэйр, защитница этих земель. Сражайся рядом со мной.

Слезы обожгли глаза, но я не позволила им пролиться. Я лишь крепче сжала рукоять кинжала, чувствуя, как его сила, его история, его вера в меня вливаются в мою кровь. Это была не просто коронация. Это было признание. Полное и безоговорочное.

Слова больше были не нужны. Он притянул меня к себе, и его губы нашли мои.

Мы стояли, обнявшись, посреди затихшего сада, два воина, две души, ставшие одним целым перед лицом небытия. Я любила его. Не образ, не Лорда. А этого сложного, яростного, уязвимого и такого до боли родного дракона. И я была готова умереть, защищая его и наш мир.

И в этот момент земля под нашими ногами загудела.

Мы резко отстранились друг от друга. Рунический камень за нашими спинами вспыхнул тревожным, пульсирующим багровым светом. Воздух стал ледяным, наполнился запахом озона и могильной гнили, который я не спутала бы ни с чем. Со стороны леса донесся низкий, вибрирующий гул – звук темного ритуала, набирающего силу.

— Пора, — выдохнул Каэлен.

Больше не было влюбленных. Были два воина. Я сжала в руке его кинжал, чувствуя, как он вливает в меня стальную уверенность. Каэлен вынул из ножен свой боевой меч, и тот тихо запел в призрачном пурпурном свете.

Мы посмотрели на кромку леса. Тьма там сгустилась, ожила. Из нее начали подниматься бесформенные, колышущиеся тени. А в центре, там, где гул был особенно сильным, вспыхнуло багровое сияние, очерчивая зловещий силуэт Да'Кхара, воздевшего руки к двум лунам, сошедшимся в зените.

Каэлен встал чуть впереди, прикрывая меня своим телом. Я встала рядом, плечом к плечу.

Тьма двинулась на нас.

Глава 42

Тьма обрушилась на нас, как лавина. Едва две луны – ледяная Селена и кровавая Ликора – сошлись в зените, воздух застыл, а потом взорвался беззвучным криком.

Из леса хлынул поток теней – бесформенных, сотканных из мрака и отчаяния созданий, которые двигались беззвучно и стремительно. Их не было видно – их можно было только почувствовать, как волну могильного холода, накатывающую на сад.

— Держать периметр! — голос Каэлена расколол напряженную тишину, как удар кнута. — Не подпускать их к центру!

Его гвардейцы, уже съевшие мои яблоки, ответили не криком, а глухим, яростным рычанием. Это был ответ воинов, чьи вены уже гудели от силы «Крепкого Корня».

Я положила ладони на рунический камень. Он был теплым, живым, и его сила хлынула в меня, соединяясь с моей. Весь сад – каждый корень под землей, каждый острый шип на моем барьере, каждая дрожащая от ветра ветка – стал продолжением моей воли, моей нервной системы.

Страх, еще мгновение назад ледяным комком сидевший в животе, испарился, сменившись холодной, звенящей концентрацией. Я не была жертвой, ждущей своей участи. Я была Хранительницей. Это была моя земля. И я не собиралась ее отдавать.

— Сейчас, — прошептала я, и сад услышал.

Когда первая волна теней ударила в мой колючий барьер, он ожил. Это был не просто треск ломающихся веток. Это был хищный, змеиный шелест.

Шипастые плети, которые я вырастила, выстрелили вперед, как живые кнуты, хватая бесплотных тварей, обвивая, разрывая их на клочья тьмы, которые тут же рассеивались в воздухе. Из-под земли, повинуясь моей безмолвной команде, вырвались узловатые, твердые как железо корни, опутывая тени, что пытались проскользнуть под барьером, и утягивая их вглубь, в холодные объятия земли.

Халворд, Бьорн и остальные гвардейцы действовали, как слаженный механизм. Они не тратили силы на прорыв, а рубили обездвиженных, замедленных врагов, их мечи, казалось, горели внутренним светом от той силы, что давали им яблоки.

Я стояла у Камня, мои глаза были закрыты, но я видела все – поле боя, развернувшееся в моем саду. Я была дирижером этого смертоносного