– Я говорила с твоей тётей.

Его ладонь снова стиснула моё плечо. Не до боли, всего лишь единственная реакция того, что ему не безразлична такая новость.

– Я знаю.

Ну, конечно, знает. От него ничего не укроется в дивизионе.

– Она сказала, что тебе больше не видать повышения по службе из-за того, что ты сделал из-за меня.

Он испускает шумный выдох.

– Она не должна была тебе этого говорить.

– Почему?

Я подняла голову, чтобы увидеть его глаза.

– Потому что это тебя не касается. – ответил безразличным тоном Николас и как ни в чём не бывало оторвал внимание от стены напротив нас, чтобы посмотреть на меня.

Его взгляд избавлен от беспокойства, он остаётся осознанным чистым, как утренняя роса. А я удивляюсь, почему его не мучает гнев, негодование и чувство предательства. Почему он столь спокоен?

– Я не собирался продолжать службу. – рука Ника не спеша гладит меня по голове, словно усыпляя.

В его глазах я не уловила ни намёка на ложь, потому вернула голову к нему на грудь. В который раз за вечер моё сердце окутало тёплой волной облегчения.

Глава 70.

Лежать в его объятиях кажется таким естественным, что удивляюсь, почему мы не делали это раньше.

Рука, лежащая ранее на его груди, обвила его талию.

– Твоё тело такое накаченное, что напоминает скалу.

Николас хмыкнул.

– Тебе неудобно?

– Удобно! – поспешно ответила, чтобы он не подумал, что нам нужно разорвать объятия.

Мужчина залился гулким, чувственным смехом, а я улыбнулась ему.

Вибрации с его груди послали по моему телу дрожь.

Я так редко слышала из его уст веселье, что насладилась этим звуком, который с каких-то пор стал родным.

– Как ты себя чувствуешь? – внезапно посерьёзнел Ник.

– В каком смысле?

– Ты вся горишь.

Я непонимающе приложила руку ко лбу, но ничего не почувствовала.

Николас поцеловал мой лоб, задерживаясь на пару секунд, и вздохнул над макушкой.

– У тебя сильный жар до сих пор. Я тебе споил настой, ты не помнишь?!

Я промычала отрицательный ответ.

– Что же делать?

– Ничего. Я чувствую себя хорошо.

– Ты говорила, что такие, как ты, труднее переносят грипп. Как же вы лечитесь?

Я пожала плечами.

– Другие лекари помогают силой своего дара понизить температуру тела. Также мы пьём в два раза больше лекарств, чем обычные люди.

– Расскажи о своём даре. Откуда он взялся?

– Мой отец был лекарем. Я унаследовала его от него. Способности к целительству проявляются с десяти лет, а учатся ему с пятнадцати до двадцати четырёх. После нужно пройти два года интернатуры.

– Что это такое?

– Это когда ты лечишь под надзором наставника. После интернатуры наступает ординатура, там уже лечишь сам, ведёшь тщательную отчётность, поскольку контроль остаётся. Отец был рад, что мне достался его дар.

– Конечно, он радовался. Его дочь так же, как и он, будет спасать жизни. Это одна из благороднейших профессий. Хотя меня беспокоит, что вы переносите труднее болезни.

– За то быстро восстанавливаются раны и другие травмы. Те, что могут убить обычного человека или отправить на долгое время на больничную койку, восстанавливаются из-за быстрой регенерации настолько быстро, что мы почти не бываем в больницах.

– А что, у тебя были такие ранения?

– Как ты знаешь, недавно у меня было сотрясение. Это помогло мне выжить. А ещё…

– А ешё?!

– Мы же честны друг с другом?! – неуверенно полюбопытствовала.

– Разумеется.

– Помнишь, когда раненый нечаянно поднял стрельбу в лазарете?

– Да.

– Одна из пуль попала в меня.

Мужчина с шумом впустил в себя воздух, его глаза дико загорелись:

– Что?! Я так и знал, что что-то не так! Знал, что тебя ранили! – возмущённо повысил голос Ник и привстал, перемещая меня на подушку.

Он облокотился на один локоть и одарил меня огорошенным взором. Будто ему поведали о существовании единорогов и драконов, но вместе с тем, он словно догадывался об этом.

– Никто не должен был видеть, как быстро восстанавливается моё тело.

– Где? – его ладонь ложится на мой живот.

По телу мгновенно проходит волна мурашек. Внутри трепещут бабочки. Его внимание чересчур пристальное, проникающее под кожу.

Я сжала его шершавую ладонь и переместила на правый бок в области талии.

– Пуля слегка поцарапала бок.

Даже сквозь ткань я ощущаю жар его прикосновения.

– Мне жаль, – он погладил большим пальцем рёбра, а я сглотнула.

– Ты не виноват.

– Я плохо обучил их.

– Ты прекрасно понимаешь, что нельзя каждую минуту всё выполнять правильно. Солдаты устают. Никто не виноват. Случайности бывают.

– А если бы ты умерла от этой дурацкой случайности? – разозлился Ник. Всё его тело напряглось от пугающей мысли. Челюсть сжалась.

– Значит, это была бы судьба. А так она пожелала, чтобы я жила.

Я не заметила, как рука Николаса переместилась ко мне на ключицу, а затем на шею и затылок. Он наклонился ко мне, чтобы поцеловать, а я прижала ладонь к его груди, останавливая. Его нос соприкоснулся с моим.

– Ты тоже можешь заболеть, – прошептала ему в губы.

– Мне всё равно, – он закрыл глаза и поцеловал.

Сперва его губы неторопливо сминали мои, напоминая о мёде и карамели, которые такие же сладкие и невыносимо тягучие, как наш поцелуй. Последний незаметно слился в более откровенную бурю чувств. Он стал более быстрым и отрывистым. Наши уста гонялись друг за другом, как волны в море. Руки зарывались в волосы, путешествуя, лаская руки, плечи, шею, талию.

Страсть обжигала нас, как расплавленный воск, и дыхание спёрло. Душа радовалась долгожданной близости, словно первым тёплым лучам солнца, согревающим от весенней прохлады. Я впервые осознала, что осталась в этом мире не одна. Впервые за долгое время будущее мне уже не казалось таким мрачным. Я обняла Николаса крепче, чем стоило, и впервые решила взять из настоящего – всё.

Глава 71. Жар воспоминаний

Тело горит, будто раскалённая кочерга. Такое ощущение, словно по венам кружит не кровь, а жгучая,