Оба эльфийских бойца поджали губы.

– Угу. Сказал, значит. Видимо, рассчитывали на элемент неожиданности, но даже если бы вы меня вырубили, то далеко бы не ушли. Я бы серьезно расстроилась, и все стало совсем печально.

– Что бы мы сделали? – нахмурился один из несостоявшихся воров, но я не ответила, посмотрела на вождя.

– С чего они решили повторить попытку?

– Мы их тесним и уже зашли на землю ушастых. Торговаться тобой вздумали.

– Шантаж, значит? Это трусливо, – цокнула языком.

– Ты… – зарычали пленники.

– Замолкли, – процедила я, повернувшись в их сторону. – А то зубы вырву и уши отрежу.

– Ташера… – не унимался второй бандит.

– Что это значит? – напрягся Танг.

– Полагаю, оскорбление, – усмехнулась я, беря в руки щипцы.

– Надо отправить гонца, чтоб столицу сожгли. А то шастают и шастают по моему городу, непорядок, – пробормотал Танг.

– Ты, родившаяся в людских землях…

А я в это время взяла в руки и скальпель.

– Зира, поможешь? – повернулась я к пожилой женщине, которая мне сегодня очень помогла. Чувствую, мы станем друзьями.

– А как же, у меня на руках будут синяки. Да чтобы мужчина поднял на меня руку и не поплатился?!

Вождь вздохнул и, оставив пару крепких орков с нами, вышел. Видно, что недоволен. Но чем?

Танг

Уже несколько часов сижу около пыточной и пью травяной отвар. Что они так долго? Не нужно было оставлять их там, не женское дело – пытки. И странно, что криков и стонов не слышно.

Некоторое время назад послышался шум, открылась дверь и вылетел эльф в разорванной на теле одежде. Мои воины преградили ему дорогу, а потом появилась Эйлинель и утащила его обратно. Пленный цеплялся за половицы руками, оставляя борозды на грязном полу. Даже стало жаль его.

И все же негоже женщине заниматься подобным. Если она покалечится, что я скажу Зуру? Не простит ведь мне. И это я велел посланнику не говорить о попытке выкрасть его невесту. Но он все равно поймет и выпытает.

Тяжело вздохнув, я прикрыл веки. А если Зур, расстроенный новостями, поранится? Он же трясется над эльфийкой, как умирающий от жажды – над водой. Ведь поранят или, не разреши боги, убьют. Если эта ужасная женщина узнает, перебьет все племя. Видел я, на что она способна, когда злится, и точно не знает еще всех своих возможностей. Хорошо бы их не узнали и мы.

Эйлинель не любит использовать магию, до последнего тянет. Почему? Боится потерять контроль или есть еще какие-то причины? Как же тяжело стало управлять племенем! Но теперь у нас есть надежда, а у Зура – счастье. То, что они со своей невестой любят друг друга, это видно… Лишь бы эльфийка его не приревновала, а то быть беде.

И зачем она пригласила пожить мою мать? Что еще задумала? Нет бы выбрать себе подруг по возрасту, а она общается с пожилой орчихой. Называет «бабушкой». Странное прозвище. Оскорбление? Вроде не те у них отношения. Спрашивал ребят, которые торгуют с другими племенами и людьми, они тоже не знают.

Такие мысли крутились в моей голове, пока я ждал. Солнце начало клониться к закату, когда орки вынесли пленников и потащили к камерам. Те, на первый взгляд, были абсолютно целы, но в совершенно подавленном состоянии. Что же она там с ними сделала?

А наутро приехал Зур, с ожогом на лице и руке, весь серый от беспокойства о своей эльфийке и злой, как бешеный хищник. Я хотел его спрятать и перебинтовать, лишь бы она не увидела ран, но не успел.

Эйлинель

– Ы-ы-ы… – рыдала я, смазывая ожоги специальной мазью, которую сделала на всякий случай.

А она вот пригодилась!

– Эль, ну прекрати. Со мной все хорошо. А одним шрамом больше, другим меньше – какая разница?

– Ты пострадал! – слезы катились из моих глаз градом, я всхлипывала и иногда сморкалась.

Моя истерика и не думала утихать. Так тоскливо на душе, так жалко моего орка…

Лечила своего жениха обычно на кухне, вот и сейчас мы расположились именно там. Зур утешающе ворковал, рассказывал, как сжег эльфийскую столицу. Скрипел зубами на попытку моего похищения и даже послал гонца.

Оказывается, договариваться о капитуляции и компенсации у них положено с совсем другим орком. Вот ему и передали, дабы он донес до побежденной стороны, что если на меня еще раз кто-то из них покусится, то он вернется и дожжет то, что еще осталось. Не знаю, как это сообщит оставленный там дипломат, но даже мне было не по себе от голоса жениха.

– Эль, я очень скучал, – нежно провел костяшками пальцев по моему лицу мужчина, а я взглянула на его лицо и снова заплакала.

Танг не нашел времени лучше, как зайти к нам именно в этот момент. Узрев картину, он тяжело вздохнул.

– Она еще не успокоилась? Ужас какой-то. Набеги соседних племен лучше, чем ее плач. Что опять случилось?

– Эль переживает, – погладил меня по голове Зур.

– Что у тебя на одну отметину больше, чем раньше? – скептически уточнил вождь, и я глянула на него волком, хлюпнув при этом носом.

– А она у тебя, случаем, не тяжелая? – подозрительно осведомился Танг.

Мы с Зуром переглянулись и замерли, я даже забыла мазать его лекарством. Могут ли у нас быть дети? Таким вопросом я раньше задавалась, но вот беременна ли я на самом деле? Не до того было.

– Значит, так, – тяжело ронял слова в тишине комнаты вождь. – Чтоб завтра с утра были дома. Надо обсудить ваш союз. Как будем соединять.

Хлопнула дверь, вождь ушел, а я понадеялась, что «соединять» – не в прямом смысле слова. А то с него станется. А потом до меня полностью дошел смысл сказанного, и я с радостным визгом бросилась жениху на шею.

Вечером в нашей, наверное, уже общей комнате, мы с орком расположились на постели. Он сидел прислонившись к спинке кровати, я – между его ног, откинувшись ему на грудь. Крепкие мужские руки обнимали меня, поглаживали плечи, прикасались к пальцам.

– Ты правда в порядке? – в который раз за последнее время спросила я.

– Да. Раньше обо мне вообще не заботились, и выжил. Твое беспокойство приятно.

Мои пальцы сжали руку жениха, выражая поддержку. Мы не разговаривали ни о наших чувствах, ни об отношениях, но мне было тепло рядом с ним, я чувствовала родственную душу. Даже если это все неправда…