Молодой человек на мгновение застыл, и Марине показалось, что в его глазах мелькнуло что-то дикое, необжитое, будто он вот-вот захлопнет ворота перед назойливыми посетителями.

«Всё, зря пришли», — с тоской подумала Марина, чувствуя, как по щекам разливается краска.

Но вот его суровые черты смягчились, а в серых, ясных глазах, цвета дымчатого кварца, вспыхнула редкая искра удивления.

— Не ожидал, — наконец ответил он, и его низкий, грудной голос прозвучал тише обычного, почти сдержанно-нежным.

— Нет, что ты! — поспешно воскликнула Марина, принимая его сдержанность за нежелание их видеть. — Мы ненадолго, лишь орешки принесли. Ты забыл наш уговор? Я обещала прийти с сестрой и братом, чтобы соблюсти приличия. — Марина произнесла это, словно оправдываясь, сама не понимая, почему ее сердце колотится так часто.

И тут с Егором произошла разительная перемена. Его лицо озарила светлая, широкая улыбка, от которой глаза сузились и стали лучистыми. Он смущенно, почти по-мальчишески, провел крупной, иссеченной мелкими шрамами ладонью по своим темным, непослушным волосам.

— Точно! — воскликнул охотник, и его взгляд, теплый и пристальный, утонул в ее глазах.

И в этот миг что-то щелкнуло у него в груди. Егор вспомнил их последнюю встречу — бледную, испуганную девушку в измятой одежде, с глазами, полными слез и отчаяния. Тогда, в лесу, он уже почувствовал необъяснимый укол — то ли жалости, то ли чего-то большего, когда отбирал её вещи у тех подлецов. Тогда же, совершенно незнакомая, она вызвала в нём странную, дикую ревность при одной лишь мысли, что кто-то может причинить ей вред. Или… увидеть эти яркие глаза, полные слёз.

Но сейчас… Сейчас перед ним стояла совсем иная девушка. Нежная и хрупкая. Стойкая, о чем говорил её прямой взгляд. И такая прекрасная, что у него перехватило дыхание. Щёки, залитые свежим румянцем, густые ресницы, обрамляющие ясные глаза, в которых теперь плескалась не робость, а живой, острый ум и внутренняя сила. Простое деревенское платье не могло скрыть её стати, а лишь подчёркивало естественную, цветущую красоту.

Сердце охотника, привыкшее к ровному и спокойному ритму жизни в лесу, вдруг забилось часто и гулко, как насторожившийся зверь. Он наконец-то понял, что это странное беспокойство, которое не отпускало его все эти дни, имело имя и лицо. Марина.

— Проходите, — посторонился Егор, жестом приглашая гостей вглубь своего владения. Но Марина, вспомнив суровые деревенские устои, не сделала и шага.

— Мы не можем, — тихо, с внезапно нахлынувшим смущением ответила она, потупив взгляд. — Приличия не позволяют. — Марина протянула ему небольшой узелок, и ее изящные пальцы, коснулись натруженной, шершавой ладони. — Попробуй с чаем, орешки очень вкусные.

В этот миг время для Егора словно остановилось. Он почувствовал под своими пальцами не просто узелок, а тепло ее руки, хрупкость ее запястья. Ему с внезапной, почти болезненной остротой захотелось сжать эти маленькие, трудолюбивые ладони в своих и больше не отпускать. Удержать эту частичку тепла и света, так неожиданно появившуюся на его пороге. Но Егор понимал — пока нельзя. Лишь на мгновение, чуть дольше, чем того требовала вежливость, его пальцы сомкнулись вокруг ее руки, передавая без слов все, что бушевало у него внутри.

— Спасибо, Марина, — проговорил Егор, и ее имя на его языке прозвучало как редкая, сладкая музыка. Молодой человек словно впервые пробовал его на вкус — нежное, мелодичное, полное тайны. — Марина, — прошептал он еще раз, уже только для себя, пытаясь осмыслить это новое, захватившее его целиком чувство.

— Егор, — так же тихо, почти беззвучно, ответила она, и в этом простом обмене именами был целый мир, рождающийся на их глазах. Она прислушивалась к бешеному стуку собственного сердца, которое, казалось, собиралось вырваться из груди, чтобы быть ближе к нему.

Идиллию нарушил восхищённый и испуганный возглас Сени.

— Ох, какая большая собака!

Руки Егора и Марины мгновенно разомкнулись, и узелок едва не полетел на землю, будто пойманный на месте преступления.

— Да, пёс хороший, — кивнул Егор, отступая на шаг, чтобы восстановить дистанцию и дать детям рассмотреть его сторожа. — Зовут Гром.

И это красивое и сильное имя идеально подходило его четвероногому другу. Из-за спины хозяина на гостей смотрел не просто пес, а настоящий богатырь звериного царства. Ростом он был с теленка, мощный, с широкой, лобастой головой и широкой грудью. Его шерсть, густая и темная, отливала медью на весеннем солнце. Но самое поразительное были его глаза — не свирепые, а спокойные, невероятно умные и проницательные. Они изучали незнакомцев без суеты, с достоинством, подобающим истинному охраннику. Пёс не рычал, и его молчаливая, уверенная мощь внушала не страх, а глубокое уважение. Это был не пустолайка, а мыслитель и защитник, и в его присутствии становилось ясно, почему Егор мог позволить себе жить в такой глуши в полном спокойствии.

— Нам пора идти, — тихо произнесла Марина, ее взгляд, полный невысказанных чувств, вопросительно скользнул по лицу Егора. Тот лишь молча кивнул, понимая, что удерживать их дольше — нарушить все правила, которые она так старательно соблюдала. — Но завтра я вернусь за тарелкой, — добавила девушка, и в голосе ее прозвучала легкая, почти кокетливая нота.

— Подожди, не нужно, — поспешно сказал Егор, разворачиваясь к дому. — Идти далеко. Я сейчас, одно мгновение, пересыплю…

Он не успел сделать и шага, как ее ладонь, легкая и теплая, легла на его мускулистое предплечье, заставив Егора застыть на месте. Прикосновение обожгло, как пламя.

— Егор… — ее голос прозвучал чуть слышно. — Ты… не хочешь меня видеть?

Вопрос, простой и откровенный, повис в воздухе, лишив охотника дара речи. Егор обернулся и утонул в ее глазах — ясных, ждущих, ничего не скрывающих. И все его осторожности, все условности рухнули в одно мгновение.

— Хочу, — громко и твёрдо ответил охотник.

— Тогда я приду за тарелкой, — на лице Марины появилась ласковая, нежная улыбка, которая тут же отпечаталась в сердце Егора. Он обязательно ещё не раз будет её вспоминать и любоваться.

— Подожди, идти далеко, — снова запротестовал он, уже не в силах скрыть свою заботу. — По лесу, с детьми. Это я должен… Я сам принесу тебе.

— Марина, мы завтра в лес собирались за хворостом, — хитро улыбнулась Аля, поняв, что этот угрюмый охотник понравился сестре. — Тарелку и там можно передать.

Егор, пойманный этим детским, но таким своевременным маневром, не стал сопротивляться.

— Тогда… я буду ждать вас на том месте, — быстро сказал он, обращаясь к Марине. — Где