— Если бы у меня было столько книг, я бы, наверное, жил прямо в этой башне и никогда не выходил… — зачарованно проговорил Кай, с благоговением касаясь корешков.

— Ты тоже умеешь читать? Точно, ты же взрослый. Наверное, ходишь в эту, как её… школу? — неуверенно спросила я. Как раз недавно читала про такое место, в сказке о мальчике с деревянным носом.

Кай смутился.

— У нас нету денег на школу. Бабушка учит меня сама.

Бабушка.

Это мама мамы. Я ни разу не видела Снежную королеву, правившую поколение назад. Она умерла ещё до моего рождения. Королевы живут долго, но не бесконечно. Просто люди не умеют нас различать. Вот им и кажется всем, что мы на одно лицо. Так объяснила мне мама.

Я, правда, спросила тогда — а что, неужели бывает, что люди встречаются со Снежными королевами лицом к лицу? Она улыбнулась и ответила, что я всё узнаю, когда подрасту. А пока мне рано понимать такие сложные вещи.

Но вот теперь я выросла, а её нет рядом, чтобы эти «сложные вещи» мне объяснить…

Помню, при воспоминании о бабушке лицо Кая стало очень грустным.

Чтобы развеселить его, я предложила пойти в мою комнату и показать ему игрушки. Он скривился и сказал, что уже не маленький, чтоб играть. Но всё равно пошёл за мной.

Ни снежные зайцы со стеклянными глазами, ни прозрачные снеговики, которые никогда не падали, а всегда поднимались, если их качнуть, ни юла, что сыпала настоящим снегом, стоило её завести, не впечатлили Кая. Тогда я решила поделиться своим самым главным сокровищем.

— Ты умеешь хранить секреты?

— Ещё бы! — азартно заявил мальчишка, и зачем-то протянул мне мизинец.

— Это зачем? — удивилась я.

— Ай, темнота! — отмахнулся Кай. — Давай сюда руку.

Он показал мне, как нужно держаться мизинцами и объяснил — это значит, «я обещаю хранить твой секрет, как свой, и скорее у меня язык отмёрзнет и отвалится, чем выдам его кому-нибудь!»

— Хорошо, пойдем! Только смотри, не выдавай. Если моя мама узнает — поймёт, что я ходила туда, куда нельзя было.

Я толкнула дверь в маленькую полутёмную кладовку.

Это на всякий случай. Я боялась, что если мама придёт ко мне в комнату и заметит их, будет ругаться.

— Что там? — насторожился Кай.

Из опрокинутой коробки в дальнем углу нерешительно показался острый нос, потянул воздух. Юркнул обратно.

— Они тебя боятся. Ты чужой, и наверное странно пахнешь.

— Я его заметил! Вон, вон, кончик хвоста мелькнул! — с восторгом прошептал Кай.

А я смотрела только на него. У него была такая красивая улыбка.

— Сейчас. У меня есть печенье, я выманю, — сказал Кай, достал что-то из кармана и присел на корточки.

Это был кусочек теста в форме сердца, искрошившийся по краю. Оно выглядело так мило, и пахло так здорово, что мне самой захотелось попробовать. Так что я прекрасно понимала Снежка, Позёмку и Метелицу, когда они, сначала несмело, забавно приникая к полу и поводя большущими ушами, а потом всё уверенней стали приближаться к заветной добыче.

Не прошло и пяти минут, как лисята облепили Кая всего. Серебристо-белый воротник из лисьего хвоста оказался у него на шее, ещё один лис прыгал вокруг, а Метелица уверенно вскарабкалась ему на голову. Кай заразительно хохотал. А я стояла, смущаясь, в сторонке, и смотрела на них.

Это было так странно.

Неужели так может быть? Чтобы рядом был кто-то живой и тёплый. Умный и весёлый.

Наверное, теперь мои дни не будут похожи один на другой, как снежинки в метели. Каждый раз чуть-чуть разные… но всё равно одно и то же. Их так много, и они сливаются в бесконечный поток. Иногда мне кажется, что он меня куда-то несёт. И я теряю опору под ногами. Это очень страшно, чувствовать себя такой беспомощной.

Кай не такой. Он прочно стоит на земле, я это вижу. И он ничего не боится. С ним я бы ничего не боялась тоже.

— Всё, печенье закончилось, больше ничего нету, — смеясь, заявляет Кай и делает вид, что пытается поймать Снежка. Серебристый лис фыркает чёрным носом и, взмахнув хвостом, юрко уходит из-под самой руки.

И в это время у Кая оглушительно бурчит в животе. Он смущается и делает вид, что ничего не было.

— Ты, наверное, голодный! — спохватываюсь я.

Хлопаю в ладоши.

В воздухе перед нами загорается два синих огонька. Элементали явились служить своей маленькой хозяйке.

— Нам чего-нибудь поесть! — прошу я. Потом, скосившись на Кая, который изо всех сил принял незаинтересованный вид, добавляю: — И побольше.

Огоньки вспыхивают чуть ярче.

Прямо на пол рядом с нами начинают приземляться блюда с едой. Синие шарики мороженого в вазочках из прозрачного льда, белоснежный виноград, в котором просвечивают льдинки косточек, воздушный пудинг и моё любимое — корзиночки с пушистыми сладкими облаками, после которых на языке долго пощипывает.

Кай пытается делать невозмутимое лицо, но я вижу, как у него загораются глаза.

— Это что, вы так каждый день едите? Я такого даже в витринах столицы не видал!

Мне странно представить жизнь, в которой дети ходят босиком и носят заплатки на штанах.

И ещё больше странно представить, что простая еда может вызывать столько удивления.

Мы с ним и правда из разных миров. Быть может, ему будет не так плохо в моём?

— Вот! Угощайся, — нерешительно пододвигаю вазочку с мороженым ближе к нему. Элементали не улетают, парят вокруг, им тоже интересно, понравится ли гостю угощение. Лисята дружно набрасываются на виноград.

Остаток дня пролетает незаметно. Я лежу на полу на животе, подперев ладонями голову, и слушаю рассказы Кая о том, как они с мальчишками пускают кораблики в ручьях по весне. Или катаются по площадям и проспектам, привязав свои санки тайком к настоящим, взрослым саням каких-нибудь важных шишек. Или о том, как они с бабушкой вырастили розы в своей маленькой каморке под самой крышей, и теперь у них даже зимой цветёт целый сад в горшках. Алые розы… я никогда не видела таких ярких цветов. Наверное, это красиво.

Наступает ночь, а мы всё ещё никак не можем наговориться. Когда Кай замолкает, я снова и снова спрашиваю его