Руся уронила вазу и растерянно выпрямилась, успев лишь проводить нас взглядом. Последнее, что я успела заметить — как она посмотрела в противоположный угол просторного, но пустынного зала, словно там кто-то был.

Когда мы приехали ко мне домой, Даниэль сразу пошел на кухню заваривать чай, а я направилась в ванную. Нужно было смыть с себя остатки сегодняшнего нелегкого дня и переодеться в чистое.

Вернувшись на кухню, я подошла к нему со спины. Он стоял, помешивая ароматный чай в чашке и рассматривая улицу сквозь распахнутое окно.

Во дворе резвилась детвора, счастливые детские визги врывались в квартиру, нарушая привычное спокойствие.

— Почему они на меня напали? — спросила я у спины оборотня, который моё появление заметил, но повернуться не пожелал.

— Потому что ты влезла туда, куда не должна была, — отрезал оборотень, расправляя шире плечи.

— Не понимаю, о чем ты, — я потрясла головой, обошла его, села за стол и обхватила ладонями кружку с чаем, которую он пододвинул ко мне. — Ты сказал, что это были твои ягуары. Это ты приказал им напасть на меня?

— Чтобы потом героически тебя спасти? — холодно рассмеялся оборотень. Веселья в этом смехе было еще меньше, чем снега в пустыне. — Милая, я не такой прекрасный актер, как ты.

Я вперила в него взгляд, сохраняя молчание.

— Да, — вздохнул Даниэль, проводя рукой по волосам. — Это мои коты. Точнее, мои… как бы это выразить… заместители. Ты знаешь про Солнце и Луну у вервольфов?

— Скандинавская легенда о двух сыновьях Фенрира, вечно бегущих за ночным и дневным светилами? — заморгала я, припоминая. — Которая стала основной для выстраивания верхушки власти у волков?

— Да. У нас тоже есть нечто подобное. Раф и Рафаэлла мои помощники, доверенные лица и защитники, когда того требует ситуация.

— Твои доверенные лица чуть не свернули мне шею, как рождественскому гусю, — выразительно округлила я глаза. — Особенно старалась девушка.

— Она бы все равно тебя не убила, — небрежно отмахнулся лидер ягуаров. И пусть он был лишь одним из двух вожаков, деля этот титул со старым художником, но он был тем, кто вел за собой молодых ягуаров, намереваясь в скором времени заполучить власть над всей стаей. В том, что у него это получится, сомнений не возникало. Ведь я собиралась помочь ему в восхождении к трону.

— Да? — с ехидством вопросила я. — А вот по её поведению это было как-то не очень заметно. Настроение у дамочки откровенно мстительное. Правда, я так и не поняла, кто и за что мне мстил!

Я громко отхлебнула горячий чай. Бабушка увидела бы — надавала бы по лопаткам за отсутствие манер.

Даниэль развернулся ко мне. Его необычные глаза свирепо блеснули.

— Рафаэлла целиком посвятила себя стае. И мне. Она за меня жизнь отдаст. В буквальном смысле. Если я прикажу ей ползти ко мне голой и на коленях, она будет ползти.

Меня едва не передернуло.

— Не то, чем стоит гордиться.

— Я хочу сказать, — он медленно подошел и уперся руками в спинку дивана с одной и с другой стороны от моей головы, так, чтобы заслонить собой и окно, и проникающий сквозь него солнечный свет, и весь мир целиком. — Что она не стала бы делать ничего подобного, если бы не верила в существующую угрозу.

Его глаза внимательно изучали мои.

— Она просто ревнует! — сорвалось с языка, потому что выдержать напор оборотня оказалось не так-то и легко.

Он был в светлой футболке. Его обнаженная шея находилась рядом с моим лицом, притягивая своим видом. Беззащитность, ведь это одна из самых уязвимых частей тела, напополам с демонстративным вызовом. То, что он вот так демонстрировал мне свою шею в нетипичном для оборотней жесте доверия, говорило о желании соблазнять и этим властвовать. Он знал, что привлекателен. Что запах его теплой кожи, чуть более горячей, чем у всех остальных, притягивает и заставляет желать прикоснуться к нему.

— А почему она ревнует?

От такого неожиданного вопроса даже мои затуманенные мозги чуть прояснились.

— Потому что… скоро наша свадьба! — мне казался невероятным сам факт того, что приходилось проговаривать вслух такие очевидные вещи.

— Вот именно, — его от природы розовые губы растянулись в плотоядной ухмылке.

Я отвернулась.

— Так скажи мне, милая, почему моя кошка пыталась тебя убить, а?

Я побоялась, что не справлюсь с эмоциями и что-то такое отразится на лице, что выдаст меня. А потому опустила голову, позволяя волосам упасть пеленой, попытавшись скрыться за ней.

— Рассказывай… или пожалеешь, — он не угрожал. Не просил. Он предупреждал, честно заявляя о своих намерениях, пребывая в полной готовности претворить в жизнь любое наказание. Именно на этом держался его авторитет в стае. Он не избегал жестокости, он ею наслаждался, шагая навстречу кровожадности, не опасаясь того, чего опасалось большинство из нас — окончательно превратиться в чудовище.

Неожиданно во мне всколыхнулась гордость и смелость.

Я с вызовом взглянула в золотистые глаза.

— Ты же помнишь, что я не какая-нибудь там бабочка, порхающая по цветочкам?

Он лишь шире заулыбался.

— Да, — ответила я на его непроизнесенный аргумент в собственную пользу, — тогда, у дома Фирусы, ты победил. Ты почти убил меня. Но это не значит, что ты сможешь побеждать и дальше.

Его пальцы приблизились к моему лицу. И мне больших усилий стоило, чтобы удержать себя на месте и не попытаться отодвинуться как можно дальше. Но нет, он не стал выпускать когти, а лишь прикоснулся к моей нижней губе и чуть оттянул её вниз, внимательно наблюдая за выражением лица.

— А еще я знаю, что больше всего на свете ты не хочешь причинять вред невиновным. Именно поэтому за много лет ты ни разу не воспользовалась своей силой по-настоящему. Так, демонстрировала некоторые фокусы, но даже когда твоя жизнь оказывалась под угрозой, ты не взывала к стихии. Потому что знала — будет много жертв. А ты не готова платить такую высокую цену, верно?

Он тихо рассмеялся.

— Даже если я начну убивать тебя прямо здесь и сейчас, ты попытаешься справиться без магии, поэтому бояться мне нечего, — он приник к моему уху, впился губами в мочку, так же быстро отпустил и прошептал: — Это тебе надо меня бояться, любимая.

Я прикрыла веки, избавляя саму себя от необходимости отвечать.

Его ладонь скользнула выше, легла на затылок и притянула к плечу, прижимая щекой к ткани, пахнущей свежестью кондиционера для белья.

— Не сжимайся так сильно, — он нежно погладил по волосам. — Какой