— И все решили, что непутевый отец он! — тут Лина победно захохотала. Ее аж скрючило от наслаждения. На щеках выступил румянец. Голова тряслась, отчего из когда-то аккуратного пучка выезжали все новые и новые пряди волос.

— Очаровательно, — констатировала я и ухватила расшалившуюся подругу за растрепанную гульку, хотела отправить умываться и причесываться. Негоже встречать гостей, не только королевских кровей, в таком виде.

В этот момент в кухню вошел герцог Файрон… без рубашки. Натруженные мышцы прикрывал только фартук. У меня тут же запылали щеки, и даже губы закололо невидимыми иголочками, будто мужчина прижался ко мне подбородком с пробивающейся щетиной.

— Намолол тебе муки, — негромко сообщил Файрон бархатистым голосом. На его лицо действительно осела мучная пыль, особо вырисовывая скулы и незаметную прежде ямочку под нижней губой. — Мельница вышла лучше всяких похвал.

— Чудесная, спасибо, — робко поблагодарила я, вспомнив, что не успела сделать этого раньше.

Лина опасливо притихла и бочком протиснулась на выход к уборной. И когда я осталась в кухне наедине с герцогом, воцарилось странное молчание. Он смотрел на меня, будто поедая взглядом. Я робела, а моя болтливость испарилась, будто ее и не было.

— Ты голодный? — вдруг сообразила я, что мужчина после напряженной работы нуждается в топливе.

— Очень, — кивнул Риддиан и… как-то за один шаг приблизился ко мне вплотную.

Драконий камень в очаге вспыхнул с утроенной силой. Я вздрогнула и ринулась к кастрюле — как бы вода не выкипела! Сняв крышку, я убедилась, что все в порядке, а сзади уже невесомо прижался Риддиан.

Он приобнял меня за плечи и осторожно прижал мои лопатки к своей груди, зарылся носом в мои густые волнистые волосы и хрипловато произнес:

— Ты пахнешь медом и спелыми яблоками, Ася. Сделаешь свои пельмени с яблоком и медом?

— Осенью, — боясь пошевелиться, пообещала я. — Сладкие называются вареники.

Из уборной вернулась Лина. И я тут же отпрянула от мужчины, принялась доставать хлеб из печи.

— Вареники, — повторил Файрон громко, будто бы нас не застукали только что за обжиманиями, а мы изначально вели деловую беседу на почтенном расстоянии. — Тогда я раздобуду мед.

— К осени, — серьезно согласилась я и, не решаясь снова даже смотреть в сторону герцога, сбилась на официоз: — А к полудню лучше оденьтесь, герцог Файрон.

Мужчина хмыкнул, похоже, довольный произведенным эффектом, и скрылся в коридоре. Я же переместилась из дома на террасу. Лина встречала и рассаживала гостей. Я варила пельмени на открытой кухне.

За одним из новых столов пристроилась знакомая бригада Старика Маклая. За другим обедали две женщины с детьми чуть старше Дина. Еще один заняла пара: опрятный мужчина с зачесанными назад медными волосами и проседью на висках и сдержанная светловолосая женщина в простом сером платье идеального кроя, украшенное кружевом и неброской вышивкой. Несмотря ни на что, казалось, что эти гости безумно влюблены друг в друга. Так нежно и трепетно он на нее смотрел! А она нет-нет, да кокетливо стреляла глазками.

Только вот королевская чета все не появлялась! И я начала по-настоящему нервничать. Болтала в кастрюлях поварешкой с двойным усердием, чем рисковала испортить пельмени, разбередив тонкое тесто.

Словно почувствовав, что я скоро сойду с ума от ожидания, из кухни вышел Файрон одетый в темные брюки и белую рубаху. Он быстро окинул взглядом террасу и пружинящей походкой приблизился ко мне, приобнял за плечи и развернул спиной к плите, лицом к гостям.

Тогда же на террасу от крыльца вбежал Дин. Он ловил носом воздух, будто учуял аромат пельмешек и явился к столу. А потом он вдруг замер, состроил задумчивую гримаску и зажмурился.

— Мама? — немного растерянно позвал Дин, приоткрывая один глаз.

— Да, милый? — откликнулась Лина, все еще пребывая в роли несчастной брошенки. Она как раз убирала посуду со стола, где обедал Маклай, и присела рядом с мальчиком на корточки.

— Аларик Эдин, — одновременно улыбнулась та самая светловолосая женщина в сером платье с чудесной вышивкой. — Ты так подрос!

Так вот вы какие, король и королева Подлунницы…

Ой-ой! Я же варю для пары не те пельмени!

Глава 33

Кружок самодеятельности Кантилевера

На мгновение на террасе образовалась тишина. Было слышно, как булькала вода в кастрюлях на плите, да горланили пичужки в акациях на склоне.

Файрон развернул меня лицом к публике, и я замерла с поварешкой в руках.

— Я как раз собирался представить тебя королю Подлунных земель Веритасу и очаровательной королеве Иларе, — громко сказал Файрон, вывел меня в центр террасы и обратился к той самой паре, которая показалась мне очаровательной и нежно влюбленной.

— Знакомьтесь, это Ася, моя избранница.

Что-о-о⁈

Наверное, у меня вытянулось лицо, ведь мы так не договаривались.

— Хозяйка пельменной, — представилась я властителям, смерив герцога укоризненным взглядом, и протянула руку для рукопожатия, забыв, что держу в ней поварешку. Тьфу!

Попытавшись исправить оплошность, я спрятала поварской инвентарь за спину и пропела:

— Добро пожаловать в «Солнце и Луна, На-на-на-на»!

Король Веритас встал из-за стола, подхватил меня за локоть, выуживая из-за спины пальчики с зажатой поварешкой, и развернул мой кулачок так, чтобы поцеловать тыльную сторону ладони.

Но нас всех отвлек Курт, выскочивший на крыльцо из лавки полуфабрикатов вслед за Дином.

— Сынок, куда же ты⁈ — с надломом протянул он, театрально прикрыв глаза. Его мнимые страдания было видно даже с террасы. — Твоя мать — черствая женщина! Она посмела прятать тебя от меня столько лет. Но больше я тебя не потеряю!

Он припал на колени, протягивая к Дину натруженные руки. Как на зло, к пельменной стягивался народ, и у представления собралось немало зрителей.

— Илара? — прошипел король Веритас. Он замер, не успев припасть к моей ладони, и продолжал держать ее. Ощутимо напрягшись, король воззрился на жену. Его глаза тут же сделались хищными, а зрачки вертикальными. — Когда ты успела согрешить с этим?..

Все происходило очень быстро.

— Я его впервые вижу! — громко отказалась королева от знакомства с каменщиком. Она встрепенулась и попеременно смотрела то на Курта, то на короля Веритаса, то на маленького Дина.

У мальчика затрясся подбородок, глаза наполнились слезами. Он явно все понял не так! И завыл, как в тот день, когда я нашла его в зарослях