Дойдя до своей комнаты, я попрощалась с Шелли, пожелав ей спокойной ночи, и, тяжело вздохнув, толкнула дверь. Очень не хотелось возвращаться к своей далеко не приветливой соседке после такой душевной компании. Но, делать было нечего. С ней мне придется как-то уживаться.

Когда я вошла, Ронда уже успела переодеться. Теперь на ней был потрясающей красоты шелковый, бирюзовый халат с вышитым на спине огненно-золотистым драконом. В нём девушка выглядела не менее эффектно, чем в платье.

— Красиво! — невольно вырвалось у меня.

— Спасибо, — губы девушки раздвинулись в улыбке, но лишь на миг. Потом они снова надменно поджались, словно она вспомнила, что вообще-то я не ее круга, и тратить на меня позитивные эмоции вовсе не обязательно.

Ну и ладно. Не хочешь — не надо.

— Слушай, а где у вас тут можно помыться? — перевела я разговор в практическое русло.

— По лестнице вниз, потом направо, — словно нехотя отозвалась Ронда. — Там еще на двери будет нарисована фигурка девушки под дождём. Это наш отсек. Тот, что справа — это мужские душевые. Ну и там в самом конца коридора — справа уборные, слева душевые… в общем, найдёшь.

Душевые! Сердца радостно бумкнуло. Ура, цивилизация!

— Спасибо, — я благодарно кивнула соседке. Потом подошла к шкафчику и вынула оттуда одно из полотенец и мыло. — Тогда я пошла?

Вместо ответа Ронда равнодушно отвернулась и принялась показательно читать какую-то книгу.

Вот же высокомерная особа! Я мысленно выругалась, но вслух, разумеется, ничего не сказала. Лишь молча вышла из комнаты, почти бесшумно затворив за собой дверь.

Дорогу к душевым я нашла без приключений. Единственное, что смущало — это то, что длинный, довольно прохладный коридор, освещаемый тусклым светом мерцающих свечей, был абсолютно безлюдным.

Скорее всего, все уже помылись и давно спят, — предположила я. Ведь, когда мы выходили из столовой, она уже почти опустела.

Добравшись до нужной двери, я повернула медную ручку в виде рыбки и вошла в теплое, влажное помещение. Сразу вспомнились душевые в наших бассейнах. Передо мной простирался ряд кабинок с белыми занавесками. А у стены стояли изящные, белые скамеечки и полочки, куда, очевидно, можно было сложить одежду и банные принадлежности.

Неуверенно оглядевшись по сторонам и убедившись, что я тут действительно одна, я поспешно стянула с себя платье и бельё. Всё аккуратно сложила на скамейке и, захватив мыло и полотенце, быстро шмыгнула в одну из кабинок, торопливо задернув шторку.

Странно, но в этом абсурдном мире душ выглядел почти как наш! Я с облегчением посмотрела на две серебристые, крутящиеся ручки: одна — с выгравированной снежинкой, другая — с язычком пламени. Очевидно, для горячей и холодной воды.

Осторожно покрутила первую, и на меня полилась ледяная струя. Я поспешно отпрыгнула и крутанула вторую ручку. Вода тут же согрелась, и уже через несколько секунд я нежилась в теплом, приятном, мягком водопаде.

Тело расслабилось, а льющаяся сверху вода словно смывала с меня всё напряжение, все переживания, все страхи и волнения этого долгого дня. Закрыв глаза, я наслаждалась этим ощущением, совершенно забыв о времени…

Наконец, окончательно согревшись, я принялась намыливать себя. Запах у мыла действительно оказался очень приятным. Свежим, как у белоснежного, вывешенного сушиться на ярком солнышке, белья. Но, намылив голову, я в очередной раз поняла, что с волосами придется что-то решать. Уже смывая пену, я почувствовала, какие они жесткие.

Как пакли. Я огорченно вздохнула.

Закрутив обе ручки, я завернулась в полотенце и вышла из кабинки.

Нет… Я тупо уставилась на скамеечку, где только что лежало моё платье и под которой я оставила свои ботинки.

Ни того, ни другого там не было!

Глава 30

Мама дорогая!

Я еще с минуту пялилась на совершенно пустую скамейку, не в силах поверить, что там на самом деле ничего нет. И с каждой секундой моё тело всё больше и больше каменело от ужаса и стыда…

Что мне делать?

Вода с мокрых волос капала на пол и холодными, неприятными струйками стекала за шею. Полотенце, в которое я завернулась, едва прикрывало пятую точку и совсем не прикрывало плечи.

Идти в таком виде по ночной академии — одна мысль об этом вызывала у меня приступ паники.

Но стоять тут и ждать? Кого? Чего?

В этом мгновение в коридоре за дверью раздался какой-то шорох, а потом тихий, едва уловимый смех. Затем звуки стремительно удаляющихся шагов… И тишина.

Так вот, в чём дело?! Надо мной пошутили?

Я аж задохнулась от возмущения и бессилия. В носу защипало, а на и так уже мокрые от стекающей воды глаза выступили слёзы.

За что они так со мной? Что я им сделала? И, почему-то, я была уверена, что за этим гадким розыгрышем стоит белокурая Мелисса.

Черт, черт, черт! Я в сердцах топнула ногой, от чего во всех стороны разлетелись брызги.

Окинула лихорадочным взглядом предбанник. Ни-че-го. Даже забытого кем-то полотенца, из которого можно было бы соорудить приличную юбку, не было. Ничего!

Глаза остановились на длинной шторке. Может, ее получится снять? Я принялась отчаянно дергать белую занавеску, с трудом удерживая постоянно норовящее сползти вниз полотенце.

Но крючки, удерживавшие плотную ткань на весу, были прикручены намертво. А сама ткань оказалась настолько плотной, что оторвать ее оказалось делом безнадежным. Повисев на ней, я оставила эту затею.

Постепенно я начала мерзнуть. Тело покрылось гусиной кожей, и от сырости меня затрясло в мелком ознобе. Я попрыгала в попытке согреться, потом подошла к двери и прислушалась. Тишина.

Понятно, Таня… ждать не имеет смысла. Эти уроды не вернутся. Чтож, остается одно — выйти и попытаться как можно быстрее добежать до своей комнаты. Лишь бы никого не встретить.

Оценив ситуацию и успокоив себя тем, что большинство студиозов давно уже спят или, по крайней мере, не шатаются по академии, я собрала в кулак всё своё мужество и, сделав глубокий вдох, повернула ручку двери…

Осторожно высунула голову наружу. Передо