Глава 44. Ренар

Это тело идеально. И дело не в пропорциях — совершенно нет. Оно просто магнетическим образом притягивает меня к себе. Я буквально не могу отвести взгляд от него, рассматривая каждую черточку земляночки.

Я не должен и долю испытывать от того, что чувствую сейчас, но и запретить себе я тоже не могу. Если отец узнает, что я здесь вытворяю, то я буду изгнан на Тартессу в тот же день…

Иметь связь с землянкой непозволительно — они грязные, недостойные. Но кто знал, что такие красивые и манящие.

Айнея лежит передо мной абсолютно ногая, её ресницы трепещут, а взгляд затуманен. Дурею от мысли, что это она — своим телом и мыслями — полностью в моей власти, что я могу делать всё, что хочу, с этой девчонкой.

А я хочу гораздо больше, чем просто физическая близость. Я хочу завладеть её душой. А это невозможно, потому что она презирает меня. Да, она хочет меня как мужчину, но делает это из чувства долга… Или, мать его, ещё чего-то. Но не из истинного желания женщины быть рядом с мужчиной.

Мои чувства меня пугают и настораживают. Но и противиться им я не могу. И не хочу.

— Тебе страшно, землянка?

Мои пальцы полностью погружаются в её горячее и влажное лоно, я двигаю ими довольно медленно, но очень чувственно. Словно вся власть сейчас в моей руке.

Она сжимает своими руками тонкую простыню, её спина в пояснице выгибается дугой. Ей нравится… И я схожу с ума.

— Ответь мне, Айнея.

Приказ.

— Нет… Не страшно, господин Президент.

Я наклоняюсь к её лицу, вдыхаю аромат какой-то спелой ягоды вперемешку с её естественным запахом. Дед рассказывал, что земляне потеют — и от того воняют. Но эта женщина пахнет безупречно, самым сладким на свете ароматом, который я только мог чувствовать.

Слизываю солоноватую каплю у её виска, язык дрожит от жадности, пальцы не останавливаются, продолжая ласкать её с неослабевающей одержимостью.

— Я хочу слышать, как ты стонешь моё имя. Я — Ренар. Айнея. Повтори.

— Да, господин…

Но я не даю ей договорить — резко меняю угол, двигаюсь глубже, чувствую, как она сжимается.

— Ай! Ах! Господи…

— Никаких господинов. Скажи моё имя. Только моё.

— Да… Ренар… Ты… Ренар…

Улыбка медленно растекается по моему лицу — смесь триумфа и безумия. Мне нужен её крик, её голос, искажённый страстью, чтобы он звучал во мне, эхом бил по стенкам моей души. Это не мания величия. Это — необходимость. Я хочу быть всем для неё. Центром её Вселенной. Её началом и концом.

— Сейчас будет больно. Несколько секунд. Ты знаешь.

Я опускаюсь ниже, между её дрожащих бёдер, вжимаюсь в хрупкую талию, как будто боюсь, что она исчезнет. Чёрные волосы — тёмный водопад — раскинулись на белой простыне.

Сжимаю прядь в кулаке, волосы скользят между пальцев, оставляя ощущение шёлка и власти. На её животе — отпечатки моих рук, как клеймо.

— Ты не можешь знать, — её голос дрожит. — Я… первая у тебя. Земная.

— Нет, моя девочка. Ты неземная.

Ты — чудо. Больное, прекрасное чудо.

Я не могу убить тебя. Не могу отпустить. Я хочу забрать тебя себе, навсегда, спрятать от мира. Чтоб никто… ни один взгляд… никто не коснулся тебя.

Что-то внутри меня разрывается — глухой, сдавленный удар, сердце или что-то ещё, живое, дикое. Как будто что-то проснулось и не даёт покоя.

Я вхожу в неё резко. Первый толчок — грубый, отчаянный. Айнея вскрикивает, съёживается, но я замираю в ней, глажу её лицо, шепчу бессмысленные, тёплые, отчаянные слова — слова, которых не знал раньше.

— Потерпи… ещё немного…

Я умоляю её глазами, губами, руками. А в голове гудит эйфория, как безумие. Так не бывает. Так не должно быть. Но это случается. Сейчас. С ней.

— Нет… Я не хочу… — она шепчет, слёзы текут по лицу, каждую я ловлю губами, будто это моя вина. И целую её. Всю. До последнего дрожащего вздоха. До последнего остатка боли.

Я сошёл с ума. Это точно. И я хочу продолжить сходить с ума, если это так невероятно.

— Я аккуратно. Обещаю.

Сам не верю, что в моём голосе — ласка. Забота.

Я должен её ненавидеть, хотеть уничтожить. Хотеть жёстко взять. Но я хочу, чтобы ей было очень хорошо со мной. Чтобы она подсела на меня как на беглус.

Беглус — самый мощный наркотик, который используют в медицине при операциях. От этой травы люди испытывают эйфорию и счастье.

Я хочу стать её беглусом. Потому что она стала моим.

Начинаю свои движения, очень медленно и аккуратно, чувствуя, как она всё ещё сжимает меня внутри со всей силы.

Ей нужно расслабиться.

— Айнея, дыши. Сейчас будет легче.

Я сам начинаю дышать глубоко, показывая ей, как нужно делать. Она повторяет, и уже через минуту мышцы её тела становятся ватными, а мои движения внутри неё — более глубокими и быстрыми.

— Ренар! — хватает за мои руки, выгибаясь на лопатках. — Боже. Ренар.

Да! Да! Я так хотел. Я хотел, чтобы ты кричала моё имя, моя девочка. Продолжай.

И она кричит, словно залезла в голову и прочитала мысли.

Я знаю, что это только начало нас. Потому что я её никуда не отпущу. Я буду ласкать её каждый день, буду целовать её каждый день. Она будет рядом каждый день.

Запрокидываю стройные, идеальные ноги себе на плечи и вколачиваюсь уже с удвоенной силой, меняя амплитуду и угол входа. Кажется… Я достаю до самой нужной точки.

Она словно в агонии кричит, мечется по кровати… И замолкает. Я следую за ней и разряжаюсь через несколько секунд.

— Что это? Твои глаза…

Что?

— Они стали белыми… Ренар.

Этого не может быть… Это один шанс на миллион… Так не бывает.

Глава 45. Тарик

Выжидаю, спрятавшись за углом. Вижу, как они группой подбегают к шаттлу, в руках у них самодельные воспламеняющиеся бомбы.

Считаю до трех, прежде, чем они обрушиваются на ту зону, где находится технический отсек. Несколько взрывов раздается сразу, остальные немного тормозят. Но это не страшно.

Сейчас