Асир пошевелился, и Лин посмотрела на него. Увидела нахмуренные брови и сосредоточенное лицо. Слишком сосредоточенное. Будто вслушивался во что-то едва слышное, пытался разобрать неясное. Ноздри хищно подрагивали, словно запах Лин ему сейчас мешал, отвлекал от главного. Или, наоборот, именно в нем Асир искал ответы, изучая, раскладывая на составляющие.

— Все хорошо, — сказал он. — Вы сейчас одно, не мешай ему, не думай, чувствуй.

— Что со мной? — спросила Лин. Эмоций не было — ни страха, ни хотя бы волнения, даже любопытство куда-то делось, осталась лишь эта странная, тревожащая, мучительная жажда.

— Все хорошо, — повторил Асир. — С тобой наконец все правильно. Это течка. Нормальная, правильная течка. Не бойся.

— Я не боюсь. Я… хочу. — Она снова облизала губы и поморщилась: как будто за какие-то несколько секунд они стали еще суше. Повторила: — Хочу, и мне от этого так… не знаю. Это и есть течка? А что было до того? — в горле вдруг зародился смех, и Лин испугалась — только истерики не хватало. «Не думай, чувствуй», — повторила она вслед за Асиром. «Не мешай»…

Это «не мешай» показалось своим и чужим одновременно, как будто одна половина Лин, та, которую тревожило происходящее и которая хотела получить ответы, здорово раздражала другую. Той нужны были не ответы, не рассуждения, а действия. Лин все еще сжимала член Асира. И деятельная ее половина провела пальцами по напряженному, скользкому от смазки толстому стволу, прихватила кулаком головку и хрипло сказала:

— Я хочу тебя. Твой член. Возьми.

И когда Асир рывком перевернул ее на живот, навалился сверху, прикусывая кожу на шее, там, где еще недавно была белая лента, Лин, вжимаясь в него спиной, задницей, всей собой, наконец снова почувствовала себя целой и поняла — все и впрямь правильно. Она — это все еще она, выросшая трущобная девчонка, которая сейчас смотрит прямо в глаза своему главному страху. И больше не боится.

ГЛАВА 14

Ладуша не оказалось в серале. Хесса помнила, как металась от слуги к слуге, стараясь донести самое важное — второй советник нужен срочно, его зовет владыка. Немедленно. Еще помнила, что это сработало — сразу несколько клиб выскочили за двери. А потом — будто затмение нашло. Отходняк после встречи с владыкой, после пережитого страха за Лин — не иначе. Она очнулась почему-то в купальне, обнаружила себя голой на бортике, как будто собиралась лезть в воду, а потом то ли раздумала, то ли отвлеклась. Голову вело, как от хорошей порции бормотухи, щеки горели, а зубы стучали, будто от холода. Хесса провела ладонью по телу, поднесла пальцы к носу и поморщилась — понятно, почему она хотела в бассейн, запах владыки как будто впитался в кожу.

Хесса спрыгнула в воду, сначала просто стояла в ней, потом добавила больше апельсинового масла — потому что воняло оно зверски, но сейчас казалось, что даже это не помогает. Схватила мочалку, самую жесткую из всех, терлась яростно, пока все тело не пошло алыми пятнами. Обмылась и наконец вылезла. В голове не то чтобы окончательно прояснилось, но туман немного рассеялся. Нашла на скамейке свежую одежду — а рядом ту, что была на ней с утра, от нее пахло так стойко и густо, что хотелось разодрать в клочья и сжечь, или закопать, или… Хесса потрясла головой, натянула чистое и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь. Нужно было отыскать Ладуша. Узнать, как там Лин, и еще кое-что. Об этом «кое-чем» Хесса думать не хотела, потому что ясно было — если задумается, никогда не решится, значит, надо действовать очень быстро.

На пути попалась Лалия, замерли обе. Хессе показалось, что таращились друг на друга они долго. Очень. Лалия разглядывала ее пристально, будто до печенок рассмотреть собралась. Но нервировало не это, а то, что Лалия улыбалась. Скупо и очень понимающе, будто через стены видела, чем Хесса занималась в купальне, и отлично знала, почему. Наверное, Хесса тоже смогла бы еще долго играть в гляделки, да только вот не за тем она шла. Знает? Отлично. Понимает? Еще лучше. Пусть подавится своим долбаным пониманием.

— Ладуша видела? — спросила Хесса. Голос звучал хрипло — то ли от долгого молчания, то ли еще от чего. Хесса только надеялась, что не носилась по всему сералю с дикими воплями, пока была в этой странной отключке.

— Недавно вернулся. У клиб чаем отпаивается.

— Лин?.. — Хесса неосознанно подалась к ней, уже не хрипела, а шептала: — Как? С кем?

— Живая. С владыкой, — Лалия тоже шептала, и Хесса скорее читала по губам, чем отчетливо ее слышала. — Тебе бы чего-нибудь успокоительного. Выглядишь… своеобразно. А пахнешь еще интереснее.

Накрыло мгновенным чудовищным облегчением — Лин с владыкой. Это хорошо. Это правильно. И тут же почти паническим: «а что со мной?» Хесса нервно провела рукой по мокрым волосам, оглядела себя — вроде ничего смертельного, шмотки не наизнанку надела, даже обулась.

— Сама пей, — буркнула она, хотела двинуться дальше, но Лалия вдруг схватила за локоть, уху стало щекотно от ее дыхания:

— Ты знаешь, что произошло. Это нормально. Просто надо привыкнуть.

— Нет, — выдохнула Хесса. Хотела было вырваться и уйти, но понимала — не стоит. Лалия лезла не в свое дело, да. Но послать ее сейчас — не только не выход, а ошибка. Может, неисправимая. В висках застучало. Хесса сжала зубы, медленно процедила: — Не хочу привыкать. И не стану, слышишь? Все сделаю, чтобы…

— Тише. Еще тише, громкая ты наша. Куда одежду дела?

— Бросила где сняла.

— Ладно, скажу, чтобы унесли. Тебе повезло — здесь почти никого не было.

Хесса кивнула. Сама Лалия тоже переоделась и уж точно не разбрасывала пропахшие владыкой шмотки по всему сералю.

— Не хочешь успокоительного, хотя бы проветрись. Ты сейчас как прилавок кондитера, аж в носу свербит.

— Некогда мне. Дело есть.

— Тогда делай свое дело, пока на тебя не накинулись с вопросами. — Лалия фыркнула, отцепилась и наконец отстала. Хесса осторожно обнюхала рукав — несло апельсинами, ядрено и сладко — ну и хрен с ним, не дерьмом же, пусть нюхают и радуются сколько влезет. А на вопросы она отвечать не нанималась.

Ладуш и правда отпаивался чаем. Хесса скользнула на стул рядом с ним, проводила взглядом одного из клиб — уши