Я польщённо усмехнулся, но тут же опомнился и нахмурился. Вот же хитрая лиса.

– Не переводи тему, Андор. Я уже догадался, что ты не хочешь учиться на новом факультете.

Мэйв мелко закивала и вцепилась пальцами в сиденье стула.

– Вы же знаете, что я всегда мечтала работать с нарядами. Мода – моя страсть. А отец, прошедший вашу Школу, как и его отец, мой дедушка и так далее... Они все учились в Школе, а тут родилась я. Меня, конечно, баловали и никогда не попрекали за то, что я не мальчик. Не продолжу великий род Андор, – она рвано усмехнулась и тяжело сглотнула. – И я уж обрадовалась, что смогу поступить в Кэррейскую Академию Искусств. И что в итоге? “Не спорь, Мэйвен, это твой шанс продолжить династию. Станешь одной из первых”. Вот я и делала всё, чтобы меня отчислили.

Я прищурился, собирая все кусочки мозаики в одну большую и цельную картину. Бьюсь об заклад, мне известно, что будет дальше.

– Ты поэтому цеплялась к Дельвиг?

– Ну да, – Мэйв ответила без раздумий, будто это само собой разумеющееся. – Так-то мне плевать на неё и её родных, но сами подумайте – если бы я пострадала от дочери предателя, отец бы мигом меня забрал. А Эверли, как назло, избегала конфликтов, выгнать меня из комнаты – это её максимум. Правильная до тошноты. И сильная. Вот это факультет ваш – для таких, как она. А я вообще не люблю физнагрузки, и если бы не... – Андор осеклась и с шипением прикусила щёку изнутри.

Я подался вперёд, уловив запах её страха – острый, металлический. Бледные щёки стали розовыми от предательского румянца.

– Говори, Мэйв.

– Я брала энергетические настойки, придающие сил, – горе-аристократка еле выдавила из себя признание. – Точнее, мне их передавали из лекарской. А в этот раз и вкус был другой, но Шейла заверила, что это оно... Ой, то есть не Шейла, а...

Осознав, что сдала работницу лекарской с потрохами, Мэйв съёжилась и поджала губы, став похожей на нахохлившегося воробья, а не на уверенную в себе королеву факультета.

Шейла значит…

Надо будет наведаться в лекарскую. За всей суматохой с Дельвиг, я только сейчас осознал, что упустил из виду важную деталь.

– Иди, Мэйвен. Возвращайся к занятиям, а вечером я поговорю с твоим отцом. Не обещаю, что что-то получится, но...

Из коридора донеслись до боли знакомые голоса. Дверь распахнулась без стука, и на пороге появился Конрад, чьи пальцы возмутительно сжимали локоть Эверли.

Глава 41

Эверли Дельвиг

Я буквально оцепенела, увидев ярость на и без того суровом лице Орхарда.

Впрочем, заметив Мэйвен, пытавшуюся незаметно покинуть кабинет, мне стало всё понятно.

Жива и здорова, несмотря на мягко говоря неважный вид.

И судя по всему уже успела вытрепать ректору все нервы.

Воздух в кабинете был густым и вязким, как перед грозой, несмотря на распахнутую форточку, приносящую свежее духовение ветерка. А когда Орхард начал подниматься с места – медленно, угрожающе, в каждом движении которого сквозила нешуточная опасность, я поняла, что простым наш разговор не будет.

– Гримстон, у тебя пальцы лишние?

Голос Даррайна прозвучал настолько холодно, что у меня кожа покрылась мурашками. Зато Конрад недоумённо вскинул брови с выражением “а что случилось? я ни в чём не виноват”

И лишь потом, заметив взгляд Орхарда, мигом ослабил хватку.

– Вот ты про что. Кандалы не завезли, а эта красавица с утра пораньше не придумала ничего лучше, как броситься на одногруппницу с кулаками, – протянул Гримстон. Судя по тону, в котором явно слышались довольные нотки, он не был против моей выходки. – Впрочем, думаю, тебе отсюда были слышны её вопли. Я вот почти оглох и был бы не против компенс...

– Говори чётко и по делу, – раздражённо перебил его Даррайн. – Что произошло?

Конрад не торопился с ответом. Вместо того, чтобы пройти к столу и изложить как всё было, он двусмысленно ухмыльнулся и легонько подтолкнул меня ладонью в спину. От неожиданности я качнулась вперёд и неловко взмахнула руками.

– Дельвиг сама всё расскажет. Только не жалей красок, дорогая, передай слово в слово. А я пойду – надо утереть слёзки пострадавшей, и когда она размякнет – наказать за чрезмерно длинный язык.

Выпалив тираду на одном дыхании, Гримстон ушёл, не дождавшись ответа Даррайна. Дверь захлопнулась с глухим звуком, снова оставив нас вдвоём.

Звенящая тишина навалилась на сердце тяжёлым грузом.

“Ты помнишь, что надо говорить, Эверли, – внутренний голос зудел как надоедливый комар. – Что бы он там ни заявил. Где ты, а где он? Тут и мечтать нельзя.”

– Сильно болит? – мягко поинтересовался Орхард и от его заботливого тона хотелось запрокинуть голову, чтобы взвыть раненой волчицей.

Зачем он это делает?

Для чего я ему нужна?

– Не помру, – сухо ответила я, поджав губы. – Давайте разберёмся с этим по-быстрому. Я действительно напала на Дрейю и ничуть об этом не жалею. Назначьте, пожалуйста, наказание, и я пойду готовиться к первой паре.

Глаза ректора удивлённо расширились на мгновение, но он быстро совладал с собой и указал рукой на стул:

– Нет, садись.

Нельзя. Иначе опять уболтает и дело закончится тем же, чем и вчера. А я уже убедилась в том, что когда он рядом – не могу сопротивляться.

Подлое воспоминание о его губах, сладко терзающих мои, накатило волной, разжигая жар внизу живота. Но вместе с ним пришло и горькое отчаяние. Я чуть повысила голос, ощущая, как нервы натягиваются до предела:

– Ректор Орхард, я учиться пришла, а не рассиживаться тут с вами! Каждый день одно и то же! Может быть, хватит, а?

– Эверли, я же вчера предупреждал о разговоре, – совершенно искренне удивился Даррайн и на мгновение мне стало стыдно за свою бурную реакцию. – Я хочу расставить все точки над i, тем более ты сама ко мне... – он осёкся и тут же поправился, – тебя ко мне привели.

Грудь болезненно заныла, будто рёбра стиснули в тисках, к горлу подкатила едкая дурнота. Часть меня хотела выслушать Орхарда – не просто же так он стал меня целовать, а другая твердила: “Никаких разговоров, уходи”.

И кажется, Даррайн стал понимать,