Его дом был таким же, каким помнил его Арт: невысокая изгородь вокруг. Летом она вся увита матушкиными любимыми розами. За ней – одноэтажный белый домик, окруженный садом. Сейчас ни одно окно не светилось. Еще бы! Все же час ранний. Арт решительно направился к дому, просунул руку в скрытую от чужих глаз нишу у окна, нащупал ключ. Руки подрагивали, и ключ никак не желал попадать в замок. Затем все-таки попал, дважды со скрипом провернулся, будто кто-то мешал, но все-таки дверь со щелчком отворилась.

Изнутри пахнуло сыростью. Жилые дома так не пахнут. Тем более в такое время года должен гореть камин, а кухарка всегда вставала рано и готовила завтрак. Но мать могла отказаться от прислуги, однако не от тепла. Артур вошел в дом, уже понимая, что он пуст. Однако громко позвал:

– Мама!

Тишина… Половицы скрипели под его неуверенными шагами. Арт порылся в мешке, нашел огниво, зажег светильник. Старые обои местами отстали от стен, на мебели лежал слой пыли. Артур тут же прикрыл ставни, чтобы снаружи никто не заметил огня, и пошел дальше. Толкнул двери в комнату прислуги – пусто. Никаких вещей, ничего, что намекало бы на присутствие человека. Так же пусто было и в гостиной.

Комната матери встречала его зашторенными окнами, кроватью без постельного белья, раскрытыми сундуками, в которых валялась какая-то труха. Здесь давно никто не жил, очень давно. Не год и не два. Сколько? Не у кого было спросить.

На стене висел его портрет в форме военной академии – единственный, который вообще существовал. Матушка уговорила, а Артур не хотел. Ему казалось: зачем? Глупости все это. Вот же он сам, а портрет – картинка, бессмыслица, безделица. И вот теперь никого здесь нет, а картина так и висит, взирая на вернувшегося странника чужим взглядом. И почему-то по спине Арта пробежали мурашки.

– Ничего, – сказал он вслух, чтобы развеять тишину. – Утром наведаюсь к Лорис, уж она-то расскажет, где матушка. Или лучше к Уолту. Да, так надежнее.

Из спальни матери Арт перешел в свою комнату. Тоже пыль и запустение, раскрытые шкафы. Кто-то обыскивал дом. Иначе чем объяснить распахнутые и перекошенные дверцы? Никаких следов – люди тут были очень давно, и пыль покрывала пол ровным слоем. Кровать без подушек, перины. Только остов. В шкафу осталась та самая форма, которая была на портрете: светло-синяя, с золотыми пуговицами. Первая форма солдата, вчерашнего курсанта. Арт улыбнулся, коснувшись ткани. Она тоже принадлежала призраку, потому что того Артура Донтона давно нет. Исчез шесть лет назад. А тот, кто вернулся, был здесь чужаком.

И все-таки до утра еще оставалось время, а усталость брала свое. Арт вернулся в гостиную, положил под голову мешок и устроился на софе. Закрыл глаза, прислушиваясь к гнетущей тишине. Не таким он представлял свое возвращение. Да и представлял ли?

Сны снились темные, тревожные. А проснулся Арт от того, что окончательно замерз. Он поднялся, прошелся по дому, отыскал отсыревшую вязанку дров и забросил в камин. Дрова чадили, не желали гореть, однако вскоре по комнате заструилось тепло и легкий запах дыма. Поесть бы… Однако в карманах не стало больше денег, только на один обед, так и не купленный Артом – Петер поделился с ним своей провизией. Что ж, обед потом, сначала дела.

К счастью, в ванной из крана текла теплая вода. Значит, камни, подогревавшие ее, не совсем разрядились. Хозяин дома стер пыль со старого зеркала и уставился на свое лицо, поросшее щетиной за время пути. Он никогда не носил бороды, но из Илонда путь неблизкий, поэтому сейчас Арт мог похвастаться растительностью на щеках и подбородке. Бритва была при нем, и вскоре лицо снова стало чистым. Русые волосы тоже отросли почти до плеч. Артур причесался, прихватил их шнурком в низкий хвост. Да уж, далекий путь изменил его: черты лица заострились, скулы будто стали резче, серые глаза – глубже. Призрак, а не человек. И все-таки Арт был жив. А теперь собирался рассказать об этом миру. Очень тихо и осторожно.

Его чистую одежду составляла смена белья, темные штаны и светлая рубашка: то, что привез с собой из Илонда. Старый плащ многое повидал, но придется ему послужить еще. Арт накинул его на плечи и вышел в зябкое утро. Уолт, друг детства, жил через две улицы, поэтому прогулка предстояла небольшая. В глубине души Артур опасался, что дом друга тоже окажется пустым, но нет. Когда он подошел, хозяин дома как раз выходил из экипажа и собирался миновать ворота.

– Уолтер! – окликнул его Арт.

Тот обернулся. Да, Уолт тоже изменился. Стал старше, пополнел. Его одежда говорила о достатке. Вот у кого дела точно шли хорошо.

– Что вам нужно, любезный? – поинтересовался Уолт.

– Не узнаешь?

Артур шагнул ближе, и его друг отступил назад, запнулся и едва не упал.

– Арт? – спросил одними губами, стремительно белея, а затем схватил его за рукав и почти втащил за собой в ворота.

– Быстрее, – поторапливал Уолт. – Шевели ногами, приятель. Ну же!

Втолкнул Артура в двери и только потом перевел дух.

– Вот это встреча! – Уолтер взъерошил светлые волосы и улыбнулся. – Не думал, что снова тебя увижу, Донтон. По столице упорно ходили слухи, что ты мертв.

Какая-то странная реакция у Уолтера на предполагаемого мертвеца… Арт отчасти понимал, чем это вызвано, но понимать и знать точно – разные вещи.

– Проходи. – Уолт махнул рукой, чтобы слуги их не беспокоили, и пригласил друга в гостиную. – Присаживайся. Когда ты приехал?

– Сегодня, – ответил Арт.

– И сразу ко мне? Правильно, правильно…

Что-то не так. Артур чувствовал это на подсознательном уровне – привык анализировать все, что происходит вокруг него. Вот и Уолтер темнит, напряжен, боится. Чего? Или кого? Что случилось?

– Уолт, чего ты боишься? – спросил Артур прямо.

Блондин вздрогнул, будто ударили, и тут же криво улыбнулся.

– Боюсь? Что ты, дружище. Просто неожиданно. Мы думали, тебя и на свете нет. То есть, нам говорили… А, впрочем, пустое.

– Подожди! Рассказывай по порядку. Я ничего не понимаю!

– Ну… – Уолт замялся. – Ты же вроде как государственным преступником объявлен. Перешел на сторону врага, и все такое… Но раз ты здесь, значит, это не так?

– Я перешел на сторону врага?

Артур замер.