- Я не могу.

- Тебе больно?! - я закусила губу, борясь со слезами. Не помнила почему, но знала чётко, что скорее всего он серьёзно ранен.

- Нет. - голосок смолк ненадолго. - Они не слушаются, мам! - ребёнок заволновался. Испуг сквозил в звуках. - Ножки не слушаются!

- А ручки, зайка? Ручки слушаются? - я не сдержалась и всё же всхлипнула. Я вспомнила как нас сшиб автомобиль. Сделал моего сына калекой, урод!! Если конечности не слушаются, значит перебит где-то позвоночник! - Попробуй пошевелить ими. Сначала пальчиками. Помнишь, мы сегодня стригли ногти на твоих пальчиках? Теперь они ровные и красивые... Думай о своих пальчиках...

Я бубнила что-то, продолжая методично и аккуратно обшаривать пространство вокруг. Потом опустилась на колени, ощупывая пол под собой. Не дай бог наступить на ребёнка и навредить ему ещё сильнее..!

- Да, мам, ручки слушаются! - обрадовался Лёшка.

- Ух... - вырвался облегчённый вздох. Я даже прикрыла глаза от минутной слабости. - Пощупай ножки, сына. Что с ними?

- Сейчас. - бодро сказал ребёнок. Послышалось пыхтение где-то рядом совсем, но из-за старика, не прекращающего шелестеть бумагой, я не могла понять где. - Ножки тоже теперь слушаются!

- Да? - радость снова захлестнула. - Где ты, заинька? Иди на мой голос, а то я не могу найти тебя в темноте.

- Мам?! - испугался сын, как будто только что понявший что ничего не видит. А может это я ослепла? Ну чего не может быть, если я два раза так сильно ударилась головой? Первый раз о капот лихача, а второй, наверное, об асфальт. - Почему так темно?! Мне страшно! Где ты?!

- Я тут, Лёш. Где-то рядом. Сейчас нащупаю тебя. Только ты не молчи, говори что-нибудь.

И тут я дотронулась до нежной кожи ребёнка. Он дёрнулся и заплакал, но я не дала ему снова потеряться.

- Это я! - стараясь перекричать слёзы ужаса, говорила я, лихорадочно подтягивая его тельце к себе. Потом обняла, обвивая руками, перетащила к себе на колени. - Это мама, зайка! Мама..!

- Мама! - расплакался малыш, извернулся и повис на мне, обнимая рученками крепко-крепко, как мог. - Я так испугался!

- Ну всё... Всё... Я рядом уже... Всё хорошо. И только сейчас меня начало колотить крупной дрожью. Накатила слабость, заболела голова, замутило.

Может так было с самого начала, просто я не позволила себе почувствовать это. - Мы немного посидим, хорошо? И будем думать как отсюда выбраться.

- А где мы? И почему тут так темно? А где папа? - завалил он меня вопросами немного отстранившись и не обнимая уже теперь так сильно. Я по привычке положила его себе на скрещенные по-турецки ноги попой, голову на сгиб локтя левой руки, правой поглаживая свествшиеся на пол ножки.

- Я пока не знаю где мы. Давай немного посидим, а то маме нехорошо что-то. Я отдохну чуть-чуть и будем искать выход.

- Хорошо! - бодро сказал сын. - Спой песенку.

- Какую, детка? - я знала уже какую. Он свегда любил именно её. Довольно странная песня для исполнения её ребёнку, но он услышал как-то раз, как я пела себе под нос, и потом затихал и засыпал только под неё.

- Ну ту, про ворону! - я вздохнула, в тысячный раз посетовав, что это вообще не детская песенка.

- Чёрный вооороон, что ж ты вьёшьсяааа над моееюуу головооой...? - запела тихо, едва слышно, покачиваясь, скорее по привычке, успокаивая себя и его. И сама окунулась в свои мысли, не замечая что шуршание страниц резко прекратилось и повисла тишина. Только переливы моего голоса во тьме.

Тот куплет, который я знала, был давно уже спет несколько раз. Сын сопел в моих руках. Спина затекла и начинала побаливать. Тошнота не проходила, но и не усиливалась, что меня очень радовало. Головная боль перестала пульсировать в висках, но всё так же давила на глаза. Заныло ушибленное бедро.

- Не думайте о моменте своей смерти. - снова раздался старческий голос. Напугал меня изрядно, заставил вздрогнуть. Я почему-то забыла, что у нас всё это время был то ли сосед по несчастью, то ли тюремщик-наблюдатель. - Сейчас вы совершенно здоровы. Только это пока должно быть важно для вас.

- О моменте чего? - просипела я. Голос внезапно пропал. Я сдавила сына в руках, и он тут же недовольно заворочался, заворчал в полусне.

- Да что вы так реагируете то?! - возмутился мужчина. - Вот испортите себе тело сейчас, потом будете с таким жить всю жизнь..! - выдал и замолчал. Раздалось отчетливоен недовольное пыхтение.

- А как должен реагировать человек на известие о том, что умер?! - или вы там шутите? - пришла вдруг мысль. Вот сейчас зажжется свет и окажется, что мы в палате. А муж захохочет, и скажет что-то вроде: "Что, ссышься когда страшно? А говорила что смерти не боишься! Так я и думал - опять напиз*ела..!"

- Нет. - коротко и без грамма веселья сказал голос. Помолчал и добавил. - Простите, я забыл что не во всех мирах практикуется переселение душ в другие сосуды.

- Так мы что, в раю сейчас? - выдала удивлённо. И снова услышала всё то же короткое "нет" в ответ. - А аду?!

- Не знаю таких миров. Поэтому успокойтесь, прошу ещё раз. Вы не в одном из них.

- Так мы живы?

- Да.

- Тогда почему вы нас заперли... тут?

- Это камера...

- Значит всё таки тюрьма? Но за что?!

- Боги, ну почему мне попалась женская душа?! - взмолился старик - Они же совершенно бестолковые, неуправляемые создания..!

- Эй, не обобщайте! - накатило возмущение. Ещё один мужик, который кроме себя никого не видит! Я даже зубами скрипнула от досады. Вздохнула. "Я спокойная!" сказала сама себе, а потом уже вслух: - Если мы вас не устраиваем, так может отпустите? Мы просто уйдём и всё, а вы продолжите то, что начали.

- По вашему это так просто?! Не понравилось - отпустил, а сам начал заново?! Вы себе хоть представляете чего мне стоило подготовить всё для формирования нового сосуда?! Сколько времени и силы?! Сколько магии было сосредоточено в камере?! А сколько я пробивался через грани миров?!

- Не представляю даже. Если вам от этого будет легче, я