От размышлений Алакриона оторвал энергичный стук в дверь. В комнату без приглашения влетел долговязый растрёпанный юноша. Он был облачён в тёмно-зелёные доспехи с изображением устремляющейся в облака башни, что выдавало принадлежность к охране периметра. Алакрион сразу догадался, что парень недавно заступил на службу – уж очень волновался.

– Простите, четвёртый лорд, меня впустила ваша служанка…

– Что случилось? – сурово перебил Алакрион. – Что могло произойти в такую рань?

– У нас чужие! Никто не понимает, откуда они взялись! Час назад их обнаружили стражники северной стороны.

Неделю назад

Мэривилль

По ночам город похож на книгу. Тихонько шурша в такт песне сверчков и потрескиванию светильников, обветшалые страницы заполняются сновидениями.

А утром, проснувшись, город превращается в машину. Он скрипит рессорами, стучит поршнями и бесперебойно гудит, заправляя свой вечный двигатель каждодневной житейской суетой.

Джеку так казалось. Или он просто хотел спать. Может быть, он уже спал: пришёл в университетский парк, разлёгся на траве в тени деревьев, где земля не успела прогреться, прикрыл глаза и задремал.

– Сегодня вечером, – пробормотал Джек, чтобы проверить степень своего бодрствования.

Его лучший друг Тони сидел рядом, обложившись книгами и конспектами, и изучал дифференциальные уравнения второго порядка. Кажется. То ли он увлёкся решением, то ли Джек произнёс реплику про себя – ответа не последовало.

Минувшее ночное дежурство в больнице нельзя было назвать лёгким. Ближе к полуночи снова наведалась миссис Родригес, на этот раз уверенная, что жена младшего сына подсыпает в её томатный суп порошок сушёной белладонны. Миссис Родригес виртуозно имитировала симптомы отравления и настаивала на промывании кишечника.

Джек с трудом отговорил её. Под видом противоядия он вколол пациентке комплекс витаминов и строго наказал пить травяной чай, отдыхать и избегать всяческих переживаний. Сработало: миссис Родригес ушла в превосходном здравии и расположении духа, однако Джек не сомневался в её скором визите с очередной выдуманной болезнью.

– Ты меня слышал? – Джек растёр щёки ладонями.

– Я тебя не слышал, – не поднимая головы, Тони делал пометки карандашом. – Зачем мне отвлекаться, если я и так знаю, что ты скажешь? Каждый день грандиозные планы на вечер. Ну да, ну да… очередное свидание с кем-нибудь? Учти, имена я не запоминаю.

Друг сильно преувеличивал – Джеку всё-таки приходилось много работать. Он не жаловался, напротив, последние месяцы Джек чувствовал себя свободным и счастливым, как никогда прежде. Он условно легально проходил практику в больнице Мэривилля: ночная смена три раза в неделю. Неоконченного образования хватало для того, чтобы делать обходы, ставить капельницы и менять ночные горшки, а также обрабатывать раны и накладывать швы ночным пациентам.

Хорошо, что его не видел отец, некогда главный врач этой больницы.

Джеку больше нравилось подрабатывать в университетской библиотеке, среди книг. В их приёме и сортировке он находил медитативное успокоение. Джек любил перелистывать страницы, как бы проверяя их на повреждения, а потом брал в подсобке стремянку на колёсиках и развозил книги по местам: путешествовал между рядами, поднимаясь почти до потолка к верхним стеллажам и ползая по полу, чтобы заставить нижние. Бесконечные многотомники, впитавшие знания веков и поколений, превращали библиотеку в отдельную вселенную: сжатая под воздействием физическо-магических сил, в случае взрыва она могла бы поглотить все здание университета с его колоннами и ярко-оранжевыми кирпичными стенами, а то и весь город.

В отличие от надменного Бостона, куда родители Джека недавно перебрались ради новой должности отца, Мэривилль казался маленьким, компактным. Местные жители приходились друг другу либо знакомыми, либо родственниками.

– Тони, вот ты такой умный… – Джек зевнул. – Почему ты приехал учиться сюда, а не в какое-нибудь престижно-пафосное заведение?

Едва удержавшись, чтобы не закатить глаза, Тони принялся складывать в сумку рабочие материалы. Это не помешало ему ответить:

– Потому что знания, как и возможность приумножить их, везде одинаковые, а амбиции являются не просто нездоровой деформацией сознания, а опасным психическим отклонением. И кстати, сегодня никаких свиданий.

– Почему это?

– Потому что сегодня у Грэйс день рождения.

– Да нет же, не может быть! Какое сегодня число?

– Второе.

Джек почувствовал себя несчастным и одновременно очень виноватым.

– Чёрт, ну почему сегодня?

– Хорошо, я передам Грэйс, что её праздник приходится на неудачный день, и попрошу перенести его.

Тони забросил тяжёлую сумку на плечо и направился к боковому входу в университет со стороны парка.

– Не говори глупостей! – Джек поспешил за ним.

– Ты правда забыл?

– Я не забыл про день рождения – я забыл, какое сегодня число. Ты ведь знаешь, что у меня плохая память и не бывать мне из-за этого врачом!

Они прошли по аллее, обрамлённой высокими тополями, и Тони остановился у распахнутой входной двери.

– Ты пока не стал врачом, Джек, потому что ты ленивый и безответственный раздолбай, – беззлобно сказал он.

– Это тоже. – Джек пожал плечами, нисколько не обидевшись. – У тебя есть подарок? Вернее, у нас?

Друг взглянул на него с притворным отвращением, но уже через миг смягчился:

– Да, запоминай. Мы с тобой купили для Грэйс новый плеер. Он маленький и лёгкий, может крепиться к одежде. Батарейка не садится несколько месяцев, наушники беспроводные. Музыку мы тоже уже закачали.

– Как здорово мы всё придумали, – искренне восхитился Джек. – Ты сейчас куда?

Тони привычным жестом пригладил волосы и ответил нарочито равнодушно:

– Сейчас история по расписанию.

Несколько студентов, которые также намеревались попасть на лекции вовремя, протиснулись в проход и увлекли Тони за собой. Джеку пришлось поработать локтями, чтобы отстоять право остаться снаружи.

– Может быть, ты перестанешь посещать предметы, которые тебе не интересны, а уже познакомишься с ней? – крикнул он вслед.

– Мы знакомы, – послышался взволнованный голос Тони, – и мне интересна история! А также античная литература.

– Безусловно. С тех пор, как она появилась, тебя вдруг затянуло в гуманитарную пучину. И тот трёхсекундный эпизод, когда у тебя одолжили ручку, кстати, знакомством не считается!

Ему пришлось отойти, чтобы пропустить следующую компанию студентов. В толпе между входом и лестницей Джек увидел поднятую руку. Он подпрыгнул и помахал в ответ, после чего направился в противоположную сторону. В его собственные планы на ближайшие часы входили только быстрый перекус и глубокий сон.

Время приближалось к полуночи, когда Джек, вооружившись ярким сиреневым цветком в горшке, подошёл к дому Грэйс. Название подарка он выговорить не мог, зато по размеру и весу растение превосходило его угрызения совести. Все окна были тёмными, только фонари и почти полная