Очевидно, я недооценила собственную усталость. Стоило мне закрыть глаза, как сон набросился на меня с неумолимой, тяжёлой, почти сладкой силой.

Глава 13

Нина

Мне следовало бы уже ожидать подобного дерьма. Честно говоря, чему я вообще удивляюсь?

Я отчётливо понимала, что это сон. Не могло быть и тени сомнения в этом. Я просто вдруг очутилась внутри здания, от которого у меня буквально захватило дух и заставило замереть в немом восхищении. Не было иных слов, кроме как «величественное». Оно было построено именно для того, чтобы поражать воображение. А если его целью было продемонстрировать мощь Вечных и заставить меня почувствовать себя мелкой и совершенно беспомощной, то у них это превосходно получилось. Я никогда прежде не видела ничего подобного.

Возможно, побывай я в Риме и увидь я своими глазами Колизей, или в Египте — Карнак или Луксорский храм, у меня нашлось бы с чем сравнить это великолепие. Но у меня были лишь изображения тех мест, запечатлённые в памяти. Каменные колонны, словно сделанные из чёрного песчаника, взмывали ввысь на добрых пятнадцать-двадцать метров над моей головой. Их вершины, искусно вырезанные в форме лотосовых листьев, распускались и поддерживали потолок, во многих секциях которого зияли открытые проёмы, ведущие в звёздное, усыпанное россыпью светил небо. Каждая поверхность была богато расписана и инкрустирована золотом, которое мерцало в полумраке.

Вокруг царил полумрак, а солнце, пребывающее в затмении, было видно сквозь квадратные проёмы в потолке. Под этими световыми колодцами плескались неглубокие водоёмы, выложенные алебастровой мозаикой с изображениями фигур, которые я не могла как следует разглядеть с того места, где стояла. Поверхность воды украшали кувшинки и прочие водные растения, создавая почти умиротворяющую картину.

Хотя мозаики и оставались для меня загадкой, живопись на стенах и колоннах виделась отчётливо. На всех поверхностях были нанесены краской и вырезаны из камня символы и изображения Вечных. Искажённые, отвратительные лики чудовищ, терзающих людей в кровавом пиршестве. Они пожирали всё на своём пути и славили потоки крови. Это было место, созданное специально для поклонения им. Их храм. Их обитель. Что-то внутри подсказывало мне, что они, вероятно, действительно обитали здесь, и что это было средоточие их силы.

Ведь Вечные не были настоящими богами, в конце концов. Они не были всеведущими и всемогущими. Эта мысль на короткое мгновение озарила меня слабым, быстро угасшим проблеском утешения. Отвернувшись от пугающих фресок, я судорожно вздохнула. Следовало бы догадаться заранее.

Это был он.

В десяти шагах от меня, с каменным, совершенно невыразимым лицом, за мной пристально наблюдал Самир. Но в его глазах мерцало нечто новое, чему я не могла подобрать точного названия. Я замерла на месте, дыхание прервалось, а грудь болезненно сжалась. Я чувствовала себя парализованной под этим взглядом. Что-то в нём сковало меня, намертво заперло и заставило ощутить себя ничтожной так, как Самир прежний никогда и ни за что не заставлял. Тот Самир был разным, переменчивым, но этот мужчина... воистину был Королём Всего.

Мгновение неожиданно разбилось, когда он резко отвернулся и ушёл прочь. Он прошёл между двумя колоннами, сквозь массивную арку, и скрылся из виду. Я стояла в полной растерянности, не понимая, что происходит. Он просто взял и ушёл. Без единого слова, без какого-либо жеста, без объяснений.

Почему же во мне шевельнулась крупица разочарования? Откуда это чувство?

С трудом стряхнув с себя эту неприятную мысль, я осторожно заглянула за одну из огромных колонн и увидела его, стоящего на просторном балконе. Перил перед ним, в проёме между двумя массивными колоннами, не было — лишь открытый провал в пустоту далеко внизу. Я понимала, что мы находимся очень высоко в храме, должно быть, в самом сердце города. Он стоял ко мне спиной, неподвижно вглядываясь в мир, раскинувшийся перед ним. Его фигура выглядела впечатляюще: тёмные пряди волн ниспадали на бледную, покрытую татуировками мускулистую спину, слегка колышимые лёгким ветерком.

Игра, которую он вёл со мной, внезапно предстала передо мной во всей ясности, когда я осознала его хитрый замысел. Он намеренно заставлял меня подойти к нему первой. Признать, что мне любопытно, кем же он стал теперь, точно так же, как я боялась того, что обнаружу.

Проклиная всё на свете мысленно, я понимала — он совершенно прав. К тому же, стоять посреди этого грандиозного зала было, конечно, занятно первые минуты, но быстро превратилось бы в невыносимо скучный сон. Надежда, наравне с любопытством, тихо шевельнулась в моей душе. Возможно, в нём всё ещё оставалась хоть крупица того мужчины, которого я знала и любила. Возможно, я сумею достучаться до него. Возможно, мне каким-то чудом удастся вырвать его из этого состояния.

Вновь зазвучали в голове все эти бесконечные «возможно». Господи, да я же просто дура набитая, не так ли?

Ставя под сомнение свой интеллект на многих уровнях, я всё-таки последовала за ним на балкон. Остановившись в паре шагов позади, я, наконец, увидела вид, который, казалось, так приковал его безраздельное внимание. Вид с храма, величественно возвышавшегося в центре города, на раскинувшийся далеко внизу мегаполис был совершенно потрясающим.

Я невольно ахнула от изумления. Теперь, с такой высоты, я ясно разглядела, что это не был бессмысленный лабиринт зданий и улиц. Весь город был искусно выстроен так, чтобы формировать огромный круглый символ, подобный тем знакам, что носили на себе все его обитатели. Среди строений то и дело возвышались монументы — громадные статуи устрашающих созданий или высокие обелиски в центре линий, образованных акведуками для транспортировки воды или более широкими дорогами. Пальмы и зелёные лужайки теснились повсюду, где акведуки обрывались вниз водопадами, низвергавшимися в огромные бассейны и пруды.

Это было невероятно, невыразимо прекрасно. Тот способ, каким призрачный свет затмения и окрашенный свет лун отбрасывал причудливые тени на бледные глиняные строения, заставлял моё сердце замирать в груди. Со всех сторон, насколько хватало глаз, город окружала безжизненная пустыня. Километры и километры дюн и песка, гонимого ветром. Там, на самом горизонте, едва различимые в сгущающейся темноте, высились горы.

Мы простояли в полном молчании мгновение, показавшееся целой вечностью. Он не произносил ни единого слова. Я же не знала,