Дом Зериуса.

Слабый свет пробивался сквозь шторы. Я моргнула, пытаясь вспомнить, как сюда попала, и тут же в груди сжалось.

— Дэвид… — выдохнула я.

— Тише, — раздалось рядом.

Повернув голову, я увидела Фроста, стоящего у стены, скрестив руки. Он выглядел уставшим, но в его взгляде было что-то мягкое.

— Он жив, — сказал он, словно прочитав мою мысль. — Твое счастье, что удар магии пришелся вскользь. Вовремя подоспели мои ребята, иначе все могло кончиться хуже.

Я выдохнула, чувствуя, как из глаз льются горячие слезы — впервые за все время они были от облегчения.

— Где он? — спросила я, сев. Голова кружилась, но это уже не имело значения.

— В соседней комнате, — Фрост кивнул. — Отдыхает. Но, Хелен… ты понимаешь, что сделала?

— Понимаю, — я сжала одеяло. — И не жалею.

Он хмыкнул, но ничего не ответил.

Через минуту в дверях показался Зериус. Его брови были сдвинуты, в руках — кружка с чем-то горячим.

— Очнулась, ведьма, — буркнул он. — Пей. И больше так не делай, а то из тебя выжмут все силы, и обратно не соберешься.

Я взяла кружку, но спросила только одно:

— Я могу его увидеть?

Я толкнула дверь соседней комнаты.

Там было тихо, лишь легкий скрип половиц под моими шагами и ровное дыхание Дэвида, лежащего на кровати. Он открыл глаза, как только я подошла.

— Ты жива, — сказал он так, будто все это время сомневался.

— И ты, — я села рядом, глядя на него. — Я думала, что…

— Я тоже, — перебил он тихо, глянув на меня так, что дыхание перехватило. — Когда то заклинание ударило, я… единственное, о чем думал — только бы с тобой все было в порядке.

Я улыбнулась сквозь слезы.

— Ты дурак, — прошептала я. — Ты же мог погибнуть.

— Но не погиб. Значит, все сделал правильно.

Он взял мою руку, и я почувствовала, как его пальцы дрожат. Не от слабости — от того, что мы оба до сих пор не отошли от пережитого.

Мы долго молчали, просто глядя друг на друга. И вдруг он сказал:

— Я тебя люблю, Хелен.

Просто. Без пафоса, без лишних слов.

Я сжала его ладонь в ответ и уткнулась в его плечо.

— И я тебя, Дэвид.

Глава 40

Через пару дней мы уже оба могли ходить, пусть Дэвид еще немного хромал, а я чувствовала слабость при каждом резком движении.

В кабинете Зериуса собрались почти все, кто был в том подземелье: Фрост, несколько его людей, Дэвид и я. На столе, среди свитков и банок с реагентами, лежал кристалл — тот самый, кроваво-красный, только теперь его свет был тусклым.

— Он больше не опасен, — сказал Фрост, кивая на кристалл. — Но в нем все еще много накопленной энергии.

— И что вы с ним сделаете? — спросила я.

— Используем во благо, — ответил он. — Перенаправим силу на лечение и восстановление. Так хоть жертвы девушек будут не напрасны.

Я молча кивнула. Это было лучше, чем просто уничтожить его, но все равно внутри оставалось тяжелое чувство.

Зериус, стоявший чуть в стороне, хмыкнул и добавил:

— Моя мечта о философском камне на этом закончена. Не хочу, чтобы кто-то когда-либо снова шел по такому пути.

Я посмотрела на него — впервые за все время в его голосе не было ворчливой иронии. Только усталость и что-то похожее на облегчение.

— И правильно, — тихо сказала я. — Некоторые вещи слишком дорого обходятся.

Жизнь постепенно вернулась в привычное русло. Правда, теперь я не могла смотреть на все теми же глазами.

Я снова открыла наше фотоателье на заднем дворе Зериуса. Лия, оправившаяся от пережитого, помогала с заказами, а новенькая помощница оказалась на удивление толковой. Люди шли один за другим — и бедняки, и зажиточные горожане, и даже парочка любопытных аристократов.

Я решила: фотографии будут доступны всем. Не важно, сколько у человека денег. Если кто-то не может заплатить — получит снимок в подарок.

Для этого я начала работать над упрощенной версией магического объектива, чтобы им мог пользоваться любой — без долгого обучения и редких компонентов. Зериус ворчал, что я опять «маюсь ерундой», но помогал с зачарованиями, хоть и делал вид, что его уговаривают.

Когда я в очередной раз стояла в своей мастерской, окруженная чертежами, кусками стекла и банками с реактивами, то поймала себя на мысли: «Да, я больше не та, что пришла сюда из другого мира. Но и останавливаться я не собираюсь».

День был обычный — шумный, загруженный, и я как раз уговаривала Лию не тратить все деньги на сладости, когда дверь ателье распахнулась.

На пороге стоял мужчина лет пятидесяти, в дорогом, но неброском костюме. По его виду сразу было понятно — человек из высших кругов, и не просто так. Он окинул помещение взглядом, остановился на мне и чуть кивнул.

— Вы Хелен? Та самая, что придумала эти… фотографии?

— Да, — осторожно ответила я.

— Мое имя сэр Эдмунд Рейвелл. Я управляю одним из крупных издательств столицы. Мы хотим, чтобы вы сделали серию снимков для новой хроники города. Это будет… первый в истории иллюстрированный альбом с видами и людьми столицы.

Я замерла. Это был не просто заказ — это была возможность сделать фотографии известными по всему королевству.

— И, — добавил он, заметив мое молчание, — оплата будет щедрой. Очень щедрой.

Лия едва не подпрыгнула от радости, а я, сохраняя серьезное лицо, кивнула:

— Давайте обсудим детали.

Внутри же все кипело от восторга. Похоже, мои фотографии действительно станут доступны каждому…

Глава 41

Фотография изменила столицу. Газеты больше не печатали только рисунки — теперь на первых полосах появлялись настоящие лица и события. Магические объекты, портреты, даже хроники войн — все это оживало.

Мое имя знали почти все. И чем больше было заказов, тем меньше времени оставалось на что-то еще… и на кого-то.

Я ловила себя на том, что неделями не видела Дэвида. Мы обменивались записками, короткими встречами между делами, но это было не то.

А потом, в один из особенно загруженных дней, дверь моего ателье распахнулась. На пороге стоял он — в безупречном костюме, с тем самым выражением, от которого у меня всегда чуть учащалось сердце.

— Мы уходим, — сказал он, не терпя возражений. — Сейчас же.

— Дэвид, у меня…

— У тебя все успеется. А меня ты давно не видела.

Он посадил меня в экипаж, и мы поехали за город. Я пыталась угадать, куда,