нас два варианта. Либо пройти Испытание и стать новой Цепью, которая удержит Создателя, либо… взорвать всё к чертям и уйти в неизвестность, как рок-группа после неудачного альбома.

— А ещё есть третий путь, — сказал Кей. — Пройти Испытание, но не дать себя закрепить. Остаться собой. Не якорями, а — каналами.

Все замерли.

— Объясни, — попросила Зина.

— Цепь — не то, что держит Создателя. Цепь — то, что удерживает воспоминание о нём.

Если мы станем не носителями его формы, а проводниками своей, то он не сможет нас зафиксировать. — Мы не якоря, мы — речь. — Мы — история, не табличка. — Гениально, — сказала Зина. — И как это технически выглядит?

— Мы проходим Испытание. Но на финале не отдаём имена.

В Академии, как назло, в этот момент раздался гонг. Звонкий. Гулкий. Как будто сама планета сказала: «Ну, начнём…» ЛОКАЦИЯ: СЕРДЦЕ КОЛЬЦА

Место, где создавались артефакты, оказалось не храмом, не машиной, не храмом-машиной, как ожидали.

Это был сад. Огромный, цветущий, бесконечно живой. На деревьях — плоды в форме лиц. А между ветвями — арки, из которых свисали серебряные нити. — Добро пожаловать, — сказал голос. Тот самый. Создатель стоял среди цветов. В человеческом образе. Высокий, без возраста, с глазами, которые не смотрели — исследовали.

— Здесь вас не ждёт бой. Только проверка.

— Какое облегчение, — отозвалась Зина. — А я думала, придётся крушить полуабстрактные воплощения воли. Спасибо, что не заставляешь нас сражаться с философией.

— Испытание — простое. Вы войдёте по одному. Каждого спросят одно: "Кем ты хочешь стать?" Ваш ответ — и есть якорь. — И если мы не ответим? — спросила Тамара.

— Тогда вас не смогут зафиксировать. Но и связь разрушится. Цепь станет нестабильной. Выбор — ваш.

— Чудесно, — сказала Зина. — Значит, это не экзамен. Это — собеседование у работодателя, которого ты не выбирал. Они входили по одному.

Риэль:

— «Я хочу стать тем, кто не повторит ошибок рода». Цепь дрогнула, но осталась стабильной.

Кей:

— «Я хочу остаться собой. Даже если это хаос». Цепь пульсировала — нестабильность, но не разрушение.

Тамара:

— «Я — Я. Этого достаточно». Цепь засмеялась. Да, именно засмеялась. Колючо, но живо.

Воля:

— «Я был забвением. Теперь хочу быть… эхом». И цепь развернулась внутрь. Как будто приняла. Осталась Зина. Она вошла. Сад исчез. Осталась комната морга. — Всё по кругу, — пробормотала она. — Как всегда.

Создатель сидел у стола.

— Кем ты хочешь стать?

Она посмотрела на тело. Оно было пустым. Без лица. Без признаков. — Я не хочу стать. Я хочу быть. И быть — не тобой. Не сосудом. Не схемой. Не якорем. Она достала артефакт. Положила на стол.

— Я — не твоя.

Цепь вздрогнула. Нити над садом начали осыпаться. Но не разрушались — распускались. Как шелк, который освободили из куколки. — Ты свободна, — сказал Создатель.

— А ты? — спросила она.

Он не ответил.

Он исчез. Цепь осталась. Но не в привычной форме. Она теперь была не системой. А сетью историй.

Каждый из носителей — автор.

Не продолжение. А — новое начало. И когда они вернулись в Академию… В небе появилась новая луна.

И она была ярко-фиолетовой.

— Ну что, — сказала Зина. —

Походу, пора менять инструкции. И чайник. Сгорел.

Глава 39.

Глава 39.

Новая Луна, новые правила, старая Зина (и та же аллергия на пафос)

Академия изменилась. Но, как всегда, делала это с достоинством. То есть, стены не рухнули, мрамор не растекался, а преподаватели даже попытались сохранить расписание, несмотря на то, что треть предметов теперь официально стали бессмысленны в пост-цепной реальности.

Факультет артефактологии переименовали в Факультет Творческих Связей, кафедру магической теории — в Отдел Спонтанных Проявлений, а бывший архив теперь назывался просто: «Там где был Исток».

Зина вышла на балкон и уставилась в фиолетовую луну. Она была яркой, как чужая мысль, и гипнотизировала, словно намекала:

«А вот теперь всё по-настоящему началось».

Кей подошёл, протянул ей кружку.

— Знаешь, это странно. Вроде всё закончилось, и никто не погиб. Но ощущение, будто мы сейчас просто в антракте, и второй акт уже идёт за кулисами с топором.

— Потому что он идёт, — вздохнула Зина. — Истоки не закрываются, они… становятся подвалами. В которых периодически что-то шевелится.

Она посмотрела на академию, на восстановленные мосты, на свет в окнах, на студентов, спешащих по вечерам не в библиотеки, а в теплицы — где теперь росли артефактные растения, способные излучать воспоминания.

— Где Пятый? — спросила она.

— Ушёл на Северные Террасы. Говорит, там тянет. Хочет найти ещё один осколок себя.

— Интроспекция, шаг девятый. Принять, что ты в пять раз глубже, чем казался.

Из-за угла появилась Тамара, в новой мантии, осыпанной лёгкими лиловыми искрами. — Слухи ползут, Зиночка. — Якобы новая раса появилась рядом с Зеркальным Пределом. Смешанные. Ни то маги, ни то шепчущие. Их называют Ритмичные. Говорят, они слышат чужие артефакты ещё до пробуждения.

— Ага, а ещё говорят, что у нас в подвалах живёт кот, который может телепортироваться через чайники. Всё возможно в этом доме, — буркнула Зина.

— Ты скучаешь?

— По стабильности? Нет.

По тишине — может быть. По своей лаборатории… определённо.

Тут в её кармане щёлкнуло. Пульс. Артефакт? Она достала кулон — и тот мигнул одним огоньком.

— Кей, Тамара. Где мой старый рюкзак?

— Какой из? У тебя там пять...

— Тот, с костюмом биозащиты и комплектом для быстрой аутопсии.

— Кажется, мы снова идём в поля.

— И что, снова спасаем мир? — хмыкнула Тамара.

— Нет, — сказала Зина, застёгивая куртку. —

На этот раз, мы просто поедем разобраться, откуда взялась ещё одна Луна, и зачем она, чёрт возьми, зовёт по имени.

Она обернулась через плечо.

— И да, Кей?

— Ага?

— Возьми печенье.

Мы можем столкнуться с новой расой. Или… с очередной частью меня.

Трое вышли в вечер. Луна сияла, как приглашение.

Где-то далеко уже пробуждался новый Исток.

Тихо. Осторожно. Словно спрашивал:

«Можно войти?»