— Спокойно! — быстро сказала я, делая шаг вперед и становясь между ней и пауком. Я подняла руку и положила ее на меховое тельце Дозорного. — Это Дозорный. Он охраняет мастерскую. Он не тронет тебя, он свой.

Паук повернул свою сегментированную голову в мою сторону, затем перевел все восемь глаз на Тару, изучая ее с головы до ног. Красный свет погас так же внезапно, как и зажегся, сменившись нейтральным, теплым желтым. Дозорный снова плавно опустился на пол, убирая под себя лапы и признавая в Таре друга.

Тара медленно выдохнула, но руку от ножа не убрала.

— Вот бы мне такого напарника в Диких Землях, — пробормотала она с ноткой профессионального восхищения в голосе. — С ним и целый отряд разбойников не страшен.

Когда мы вернулись на кухню, порядок был уже наведен. Механизмы закончили свою работу и застыли на своих местах. Мы молча сели за чисто вымытый стол, и я налила нам обеим по кружке крепкого травяного чая.

— Спасибо, что доверилась мне, — сказала Тара после долгой паузы. — Я понимаю, чем ты рискнула.

— У меня не было выбора, — честно ответила я. — И я… я рада, что ты теперь знаешь. Мне больше не нужно прятаться в собственном доме.

— Мы справимся, — уверенно сказала она. — С Вортом, с инспектором, с кем угодно. Но сидеть и ждать, пока они нанесут следующий удар — это плохая тактика. Это не по-орочьи. Мы должны действовать первыми.

— Что ты предлагаешь? — спросила я, подавшись вперед.

— Я предлагаю разведку, — глаза Тары загорелись знакомым боевым огнем. — Ворт — наш враг. А врага нужно знать. Где он живет? С кем встречается? Кто его люди? Какие у него привычки? И самое главное — когда он собирается привести своего мага-детектора? Угроза должна иметь имя и срок. Я могу это выяснить. На торжище я чужая, орчанка-бродяжка. На меня не обратят внимания. Я умею быть незаметной, умею слушать. Я выслежу его, узнаю его планы.

Это был логичный, смелый план. План воина. Но при мысли о том, как Тара в одиночку крадется по темным переулкам, выслеживая Ворта и его головорезов, у меня внутри все похолодело. Я только что нашла друга, единственного человека во всем этом чужом мире, которому могла доверять. Отправлять ее в пасть льва я не собиралась.

— Нет, — твердо сказала я.

Тара удивленно вскинула брови. — Что «нет»? Это самый разумный план.

— Это самый опасный план, — возразила я. — Его люди видели тебя со мной. Они знают, что ты работаешь здесь. Они будут искать орчанку-менестреля. Это слишком рискованно, Тара. Я не могу позволить тебе так рисковать.

— Я воин, Мей. Я умею о себе позаботиться, — в ее голосе прозвучала обида.

— Я не сомневаюсь, — я наклонилась к ней через стол. — Но зачем рисковать воином, если можно послать того, кого никто не заметит? У меня есть идея получше.

Тара скептически посмотрела на меня, но промолчала, ожидая продолжения.

— Пойдем.

Мы снова спустились в мастерскую. Я подошла к главному верстаку, где утром в спешке оставила тубус с чертежами. Аккуратно разложив хрупкие пергаменты, я указала на сложную схему дискообразного механизма размером с монету.

— Вот наш разведчик, — сказала я. — «Искра Глубин». Заказ для клана Черного Железа. Механический шпион.

Тара нахмурилась, вглядываясь в чертежи.

— Ты хочешь его закончить? Но он же не готов. И ты сказала, это опасно.

— Опасно не выполнить заказ для этого клана, — поправила я. — Но еще опаснее сидеть и ждать, пока Ворт приведет мага-детектора. А это, — я постучала пальцем по чертежу, — наше оружие. Отец почти закончил его. Он писал, что осталось откалибровать передающий кристалл. Я думаю… я смогу это сделать. Мы не будем рисковать тобой. Мы пошлем «Искру».

В глазах Тары скепсис медленно сменился восхищением. Она оскалилась в своей хищной орочьей улыбке.

— Использовать заказ гномов, чтобы шпионить за человеком, который хочет украсть секреты твоего отца… В этом есть какая-то извращенная справедливость. Мне нравится. Что нужно делать?

Работа закипела. В дневнике отца я нашла последние, самые запутанные записи, касающиеся «Искры». «Кристалл-ретранслятор требует живой настройки, — писал он. — Недостаточно просто вставить его в гнездо. Он должен быть сонастроен с волей создателя, как струна на лютне. Нужен резонанс, тихий шепот души, влитый в холодный камень».

Я нашла почти готовый механизм в потайном отделении верстака. Это был маленький диск из темного, матового металла, не толще двух монет. На его поверхности виднелись микроскопические гравировки, а по центру располагалось гнездо для кристалла. Сам кристалл, крошечный, как слеза, лежал рядом в бархатной коробочке. Он был абсолютно прозрачным и, казалось, поглощал свет, а не отражал его.

— Мне понадобятся самые тонкие инструменты, — сказала я Таре. — И хорошая линза.

Следующие несколько часов превратились в подобие сложнейшей хирургической операции. Тара, с ее твердой рукой и острым зрением, держала над деталями большую увеличительную линзу, пока я, вооружившись пинцетами и иглами, которые казались продолжением моих пальцев, работала с внутренностями «Искры».

Нужно было соединить кристалл с «нервной системой» механизма — паутиной тончайших серебряных нитей. Каждое соединение, каждая пайка, выполненная с помощью крошечного магического огонька, который я вызывала на кончике иглы, требовала абсолютной концентрации. Одно неверное движение и хрупкая схема будет разрушена.

Воздух в мастерской стал густым и напряженным. Тара не проронила ни слова, лишь изредка меняла угол линзы или подавала нужный инструмент. Она стала моими вторыми глазами и руками.

Когда механическая часть была закончена, наступил самый сложный этап. «Живая настройка».

Я взяла «Искру» в ладони. Металл был холодным. Я закрыла глаза и попыталась сделать то, что описывал отец. Сосредоточилась на кристалле, представила его не камнем, а живым существом со спящим сознанием. И начала шептать.

Это были не слова, а скорее образы, чувства, которые я облекала в звуки. Я говорила ему о его предназначении: быть моими ушами и глазами. Быть тихим, как тень. Незаметным, как пылинка. Я вливала в него свою волю, свое желание узнать правду, свою решимость защитить дом.

Я почувствовала, как по рукам пробежала легкая вибрация. Кристалл в центре диска начал слабо пульсировать едва заметным, серебристым светом. Он просыпался. Я направила в него поток