Я посмотрела на своих механических помощников, застывших под импровизированными прикрытиями. Наследие отца, единственное, что связывало меня с его памятью.

— Не знаю, — честно ответила я. — Но сейчас нам нужно справиться с заказами. Люди ждут.

— Тогда покажи мне, — твердо сказала Тара. — Покажи, как это работает. Если мы вместе, то я должна знать правду.

Сердце колотилось, когда я подошла к «Жуку-Крошителю» и сдернула с него полотенце. Положила ладонь на прохладную бронзовую спинку и представила горку овощей, нарезанных для жарки.

— Вх-х-х-х! — выдохнул механизм своим паровозным голосом.

Тара отшатнулась, но не закричала. Ее глаза расширились, когда механизм задрожал и ожил.

— Клац-клац-клац-вжик!

Морковь и лук, оставшиеся на доске, исчезли в загрузочном лотке и превратились в идеально нарезанные кусочки.

— Боги… — прошептала Тара.

Я коснулась «Паучка-Мойщика». Его хрустальный глаз загорелся теплым светом, и он поднялся со дна таза, принимаясь за работу. Затем оживила «Толстяка Блина» — он пыхнул и взялся за новое тесто.

— Это техномагия, — сказала я. — И если об этом узнают власти, меня казнят.

Тара стояла среди работающих механизмов, завороженная их движением.

— Никто не узнает, — твердо сказала она. — Клянусь честью клана Черный Щит. Я буду молчать.

Невероятное облегчение накрыло меня волной. Я кивнула и вернулась к работе. Через полчаса заказ для Золотых Молотов был готов. Жареное мясо с идеально нарезанными овощами, ароматный хлеб. Тара унесла тарелки в зал, а я принялась за следующие заказы.

С механическими помощниками работа пошла как по маслу. День Большого Торга продолжался. И теперь у меня была союзница, которая знала мою тайну и готова была ее хранить.

Глава 15

Когда за последним, шатающимся от эля гномом, наконец, закрылась дверь, в харчевне воцарилась оглушительная, почти физически ощутимая тишина. Шум и гвалт Большого Торга, гудевшие в стенах с самого рассвета, схлынули так же внезапно, как и начались, оставив после себя лишь низкий гул в ушах и звенящую, вязкую пустоту. Мы с Тарой стояли посреди зала, который теперь напоминал поле после ожесточенной битвы. На столах и под ними — горы грязной посуды, остатки еды, пустые кружки. Пол был липким от пролитого пива и усыпан крошками. Воздух был тяжелым, пропитанным запахами пота, дыма, жареного мяса и усталости.

Я чувствовала, как мелко дрожат от перенапряжения икроножные мышцы, как ноет каждый позвонок. Физическая боль была почти приятной, она отвлекала от того ледяного напряжения, что все еще сковывало грудь после визита инспектора. Мы выстояли. Вопреки всему, мы выиграли этот раунд.

Тара медленно, как хищник, осматривающий свою территорию, обвела взглядом погром. Ее лицо было непроницаемым, но я видела, как ходят желваки на скулах. Наконец, ее взгляд остановился на двери, ведущей в кухню. Там, за этой простой деревянной преградой, продолжали свою тихую, размеренную работу мои механические помощники. Теперь это был и ее секрет тоже.

— Они… все еще работают? — голос Тары был хриплым.

Я молча кивнула.

— Они не устают.

Не сговариваясь, мы прошли на кухню. Картина, представшая перед нами, была донельзя сюрреалистичной. Среди хаоса и беспорядка, оставшегося после нашей лихорадочной готовки — рассыпанная мука, овощные очистки, грязные тряпки, — три механизма методично наводили идеальный порядок. «Паучок-Мойщик» с деловитым, умиротворяющим скрипом отмывал последнюю гору тарелок в тазу, его хрустальный глаз удовлетворенно поблескивал в свете догорающей печи. «Жук-Крошитель», которого я наскоро приспособила для сбора крупных отходов со стола, аккуратно сгребал объедки в специальный медный контейнер своими дисковыми ножами. А «Ветошкин», маленький уборщик на трех ножках, которого я активировала после ухода инспектора, семенил по каменному полу, собирая крошки и мусор в свой совок.

Тара застыла на пороге, наблюдая за этим безмолвным, слаженным танцем. На ее лице не было страха, только безграничное, почти детское изумление, смешанное с профессиональным интересом воина, оценивающего слаженность действий незнакомого отряда. Она медленно подошла к «Жуку» и осторожно, кончиком пальца, коснулась его холодной бронзовой спинки. Механизм на мгновение замер, его внутренние шестеренки издали едва слышный щелчок, а затем он продолжил работу, издав тихое, мурлыкающее жужжание, словно довольный кот, которого погладили.

— Он… живой, — прошептала Тара, отдергивая руку, словно обжегшись.

— Не совсем, — ответила я, подходя к «Толстяку Блину» и кладя ладонь на его все еще теплый чугунный бок. — Они как будто… отражение. Продолжение моей воли. Они делают то, что я хочу, но у каждого свой характер. Отец писал, что вложил в них частичку души.

— Твой отец был великим мастером, — сказала Тара с благоговением, переставшим быть просто фигурой речи. Теперь она видела доказательства. — Создать такое… это не просто ремесло. Это искусство. Или безумие.

Она переводила взгляд с одного механизма на другой, и я видела, как в ее голове воин и сказительница борются друг с другом. Воин оценивал их практическую пользу, скорость, эффективность. А сказительница видела ожившую легенду, чудо, сошедшее со страниц древних сказаний.

— И это еще не все, — сказала я, принимая окончательное решение. Больше никаких полумер. — Пойдем. Я покажу тебе сердце этого дома.

Проведя ее через кабинет, я налегла всем телом на тяжелый платяной шкаф. Он поддался с протяжным скрипом, открывая ровную каменную кладку. Когда я приложила ладонь к потайному камню в стене, и тот беззвучно ушел вглубь, Тара сдержанно ахнула. Но когда я открыла вторую, массивную железную дверь, и перед нами раскинулась тайная мастерская, залитая мягким, ровным светом магических ламп, она замерла, лишившись дара речи.

Она вошла внутрь медленно, осторожно, как входят в святилище или логово дракона. Ее взгляд скользил по верстакам, заваленным инструментами, по недоделанным механизмам на полках, по стеллажам с чертежами и сотнями стеклянных баночек с реагентами. Здесь пахло иначе, чем на кухне. Резко, чисто. Металлом, смазочным маслом и озоном — запахом созидания, тайны и скрытой мощи.

— Так вот где он творил… — прошептала она, проводя рукой по гладкому крылу полусобранной металлической птицы. Ее пальцы скользнули по сложным сочленениям, обнаженным шестеренкам, которые должны были имитировать движение мышц.

Внезапно ее внимание привлекло движение в темном углу. «Стражник-Паук Дозорный», которого я оставила здесь после ночного инцидента, медленно поднялся на свои длинные, покрытые мехом ноги. Восемь его глаз-линз бесшумно вспыхнули тусклым, угрожающим красным светом. Тара инстинктивно отшатнулась на два