случилось это за год до его смерти. Ничего трагического или масштабного. Простая неосторожность, но я вырос с навязчивой мыслью, что его сгубили мне назло. Не хотел идти на контакт с другими отцами, отталкивал маму. В общем, не был образцом для подражания, одним словом, и это еще мягко сказано. Конечно, потом перебесился, но далеко не сразу. Не в первые пятьдесят лет своей жизни. И это производство я поднимал только потому, что оно изначально пришло в род вместе с отцом. С лет двадцати я учился всему, что якобы должен был знать мой отец, которого я возвел в ранг божества. Как понимаешь, любить меня, всезнайку, резко отвечающего на любые фразы в его сторону, никто не спешил. Многие годы это ломало мою семью, отворачивая от меня окружающих. Я сам все испортил, и прекрасно осознаю свою вину.

— Ты жалеешь об этом сейчас? Что упустил время быть с семьей? — сжав его руку, я постаралась выразить свою поддержку.

— Теперь, когда узнал твою семью близко, да. Очень сожалею. Вы — как единый организм, поддерживающий друг друга даже в мелочах. Подобное важнее любых денег, даже самых больших.

Замолчав, он все-таки подвел меня к лавочке и сел на нее первым, не оставляя выбора мне. Фыркнув, я села рядом и посмотрела на него, ожидая продолжения своеобразной исповеди.

— Нет-нет, больше ничего душещипательного я тебе не расскажу. Мне запретили. Каждый из твоих мужей счел своим долгом поговорить со мной, разъяснив линию поведения до родов.

— Да ладно! Я что, похожа на размазню? Меня не убьет печальная правда о твоей судьбе, дело-то прошлое. Их-то истории я уже знаю, и не ревела в три ручья, даже над самыми тяжелыми, — всплеснула я руками.

Скиф выждал, пока я вновь успокоюсь, и отловил мою руку, опять сжав ее.

— Ничего плохого больше не случилось. Мама нашла утешение в других детях, они поддерживали ее. Их мир замкнулся, оставив меня за бортом, но я не понимал, чего лишился, до недавнего времени. У меня было мое дело и постоянная занятость. Я был вполне счастлив, пока не встретил одну красивую пташку, что залетела в мой скучный мир, перевернув его до основания.

— Ты не отделаешься от меня банальной лестью, но на первый раз засчитывается, — тяжко вздохнув, я припомнила, что меня еще смущает в моем обозримом будущем.

— Ты знаешь, что скоро состоится бал? Станут чествовать Грольдона и Кристаль, и всю нашу огромную делегацию. Нам с мужьями приказано лично Имересентом прибыть в обязательном порядке. Никаких отговорок Его Величество слушать не станет. Ты же пойдешь с нами? Как гость нашей семьи.

— Нет, Тиана, — покачал головой Скиф и улыбнулся грустной улыбкой. Однако, тон его был уверенным.

— Почему? Если хочешь, я могу представить тебя как моего будущего четвертого мужа. Все поймут нас и почему мы не спешим в Храм, вернувшись в страну. Конечно, будут недовольные, но они всегда есть. По-другому в высшем свете никогда не бывает. Я к этому привыкла.

— И все равно, нет. Дело не в том, что я хочу поднять свой статус, придя с тобой как жених. При других обстоятельствах я был бы в восторге. И я ценю твое рвение. Мне лестна твоя забота и всей твоей чудесной семьи без исключения. Отплатить позором на ваши головы я не желаю.

— О каком позоре ты говоришь? — я запуталась в его суждениях.

Мелочи, связанные с постоянными сплетнями… Они незначительны, если сравнивать с моей любовью к нему. К ним всем.

— Я безымянный! — громче, чем следовало, ответил рыжик. — Как ты не понимаешь, милая моя девочка. О таких судачат годами, называя ублюдками. И если ты любишь меня, не заставляй уходить во благо твоей семьи. Не прогоняй своей настойчивостью.

Скиф покачал головой и умоляюще посмотрел на меня своими тигриными глазами.

— Не прогоняй ради глупого хвастовства мной. Дай сперва вступить в твою семью, а потом уже… Да хоть на поводке выгуливай перед толпами своих знакомых!

Его вид, печальный и встревоженный, заставил всколыхнуться все в моей душе, и переключить в разуме пару кнопок. Мой рыжий мужчина тревожился за мое будущее. За ту тень, что он бросит на меня, если о его прошлом узнают. В их стране все иначе. Там говорят в лицо все, что думают. Для него появиться на людях без имени — значит нанести семье оскорбление. Он жил здесь, в нашем доме, помогал моей семье, и не высовывался, как я понимаю, до моего появления в стране. Сейчас он хочет построить семью и сделать это по своим правилам. По правилам Эльфары.

— Тебе так важно, что они скажут? Лорды и леди, с которыми ты не знаком? — спросила я и сама же ответила на свой вопрос. — Нет, не думаю. И это явно не слухи про тебя, раз ты не догнал нас и не стал ухаживать за мной намного раньше. Ты приехал сюда, на мою территорию и помогал моей семье. Не просто жил в свое удовольствие, а стал разбираться с моими проблемами, облегчая мою жизнь после возвращения. И все это без моих просьб и не будучи уверенным, что я приму тебя.

— Я люблю тебя, что тут странного, если я хочу позаботиться о благосостоянии той, о ком думаю, не переставая? — смутился Скиф и залился едва заметным румянцем.

Если бы не его светлая кожа, то я могла подобное и упустить.

— Очень лестно слышать столь милые слова, но подобное не объясняет твою опеку сейчас. Не в полном ее объеме. Знаешь, что я думаю? Ты хочешь быть для своего будущего ребенка лучшим примером благородства. Это похвально, но не стоит забегать настолько вперед.

— Я не пойду на этот знаменательный бал, потому что хочу войти в историю своей новой страны, как твой супруг. Как Ириссон. Хочу быть как Зефт и Альян. Они твои мужья, и именно в подобном качестве прибыли в Саравию, а не те, кем были раньше в своих странах. Вот чего я хочу. Надеюсь, что в день представления миру первенцев, я уже буду твоим супругом.

В его словах была истина и я понимала его, как руководитель, привыкший иметь кристальную репутацию. Но как любящая женщина считала, что неправильно прятать его от окружающих. Только не моего замечательного рыжика.

— Я люблю тебя, милая Тиана. Больше всех на свете люблю.